– Никогда не ставь слова леди под сомнение, – вмешался в разговор присоединившийся к ним Брэнд. Он усмехнулся и с такой силой ударил коротышку по плечу, что тот покачнулся. – Ужасно досадно слышать, что ты распространяешь лживые слухи.
– Я? – Бон расхохотался. – Слухи о своем старинном приятеле? Какие глупости!
– Я рад, что мы понимаем друг друга, – проворчал Брэнд. Он взглянул на джентльменов, оживленно обсуждавших достоинства своих лошадей. – Вижу, что у Бэрримора новые гнедые. Кто еще сегодня принимает участие в скачках?
Шарлотта тем временем гадала: была ли угроза Брэнда в адрес Бона по-настоящему серьезной – или ей только показалось? Она испытывала к графу благодарность за то, что он выступил в ее защиту, однако заблуждаться на его счет не смела. Наблюдая за собственными братьями, она знала: мальчики порой угрожают друг другу, чтобы добиться собственных целей. Кроме того, Брэнд, как и она сама, не был заинтересован в том, чтобы кто-либо догадался об истинной причине их позднего возвращения. Особенно те люди, которых он подозревал в причастности к убийствам.
Вон охотно сменил тему беседы:
– Еще участвуют Лейн, Сефтон и Харроуби. И я, конечно же. – Он ткнул пальцем в колесо двуколки Брэнда, затем подошел к его черным скакунам, чтобы как следует рассмотреть. Взглянув на копыта лошадей, он спросил: – А почему бы и тебе, Фейвершем, не попытать счастья со своими вороными? На кону уже стоит четыре сотни фунтов. Но чтобы усилить твой интерес, я ставлю еще пятьдесят гиней сверху, что мои гнедые обойдут твоих лошадок.
– Принимаю вызов, – кивнул Брэнд.
– Тогда иду на старт. Буду счастлив положить твои деньги в карман. – Бон рассмеялся и зашагал к своему нарядному красно-желтому экипажу.
Брэнд направился к своей паре, чтобы проверить сбрую. Шарлотта и Фэнси последовали за ним.
– Ты ведь не собираешься состязаться с пятью экипажами, правда? – осведомилась она, понизив голос.
Граф с усмешкой ответил:
– Я бы сказал, что это вполне предсказуемое поведение для негодяя.
– Не будь ребенком. Скачки, похоже, будут довольно опасными.
Он смерил ее долгим взглядом, от которого у нее быстрее забилось сердце. Шарлотта потупилась и промолчала. «Может, он все еще злится на меня?» – подумала она.
– К тому же я никогда не упускаю возможности принять вызов, – продолжал Брэнд. – Видишь ли, даже у распутников есть свой кодекс чести.
– Кодекс чести? – переспросила Шарлотта. – А если твоим приятелям взбредет в голову спрыгнуть со скалы, ты тоже последуешь их примеру?
– Если в воду, то даже не стал бы колебаться. По этой причине мы с тобой такие разные. Я живу ради приключений, а ты... ради однообразия.
– Неправда, моя жизнь не однообразна! – воскликнула Шарлотта в некоторой растерянности. – Только я не могу... – «Не могу отдаться во власть мужчины, разбередившего мне душу», – добавила она мысленно.
– Не можешь не ехидничать, – с усмешкой заявил Брэнд и стремительным движением вскочил на высокое сиденье двуколки. – Окажи мне любезность, Шер, не отпускай от себя этот мохнатый клубок. Будет жалко, если лошади его растопчут.
– Не сомневаюсь, что сегодня растопчут кое-кого другого.
– Только не меня. Пора бы тебе знать: я играю для того, чтобы побеждать.
Впервые за весь день Брэнд одарил ее своей характерной задорной улыбкой. И Шарлотта тотчас же ощутила, как все в ней всколыхнулось и теплая волна желания разлилась по жилам. В следующее мгновение граф хлестнул лошадей и отъехал.
Шарлотта нахмурилась. Тот факт, что он заставил ее о нем беспокоиться, разозлил ее, а неотступное желание вызвало чувство стыда. Почему она позволила вовлечь себя в столь глупую t. ссору? Она не должна была поддаваться какому бы то ни было влиянию с его стороны.
«Я живу ради приключений, а ты... ради однообразия».
Она наблюдала, как граф направил свою двуколку в гущу экипажей, чтобы начать гонку. Он спрыгнул с сиденья и заговорил с другими участниками скачки – мужчины обменивались рукопожатиями и похлопывали друг друга по спине. Шарлотта смотрела на Брэнда и чувствовала, что ее все больше к нему влечет. Причем, как ни странно, она испытывала к нему не только физическое влечение...
