– Я-то пойду, – Сгущёнкина медленно склонился над чиновником. – А ты пойдёшь со мной.
Увлекаемый из своего кабинета Пал Палыч успел пискнуть секретарше:
– Передай коллегам, что я захвачен террористом.
В Управе истеричный крик Сгущёнкина внимательно выслушала суховатая дама в очках. Депутат Пал Палыч стоял рядом и хныкал. Он чувствовал себя неловко вне стен своего кабинета.
– Так чего Вы хотите в итоге? – спросила женщина, когда Сгущёнкиным завладела одышка.
– Нужно поставить светофор, устроить наземный переход, и воздушный тоже, что бы жизни детей не подвергались опасности.
Дама на секунду задумалась. Из предшествующего экспрессивного диалога она поняла, что суть происходящего связана с будущим страны и с графом. С каким именно графом, она не расслышала, но разумно рассудила, что так требовательно и уверенно вести себя с властью может только представитель графских кровей. А всем служащим хорошо известно, что графьёв, да и вообще многострадальную русскую интеллигенцию лучше не обижать, обратное чревато международным скандалом. Также она подумала, что за этим сумасшедшим интеллигентом стоит немалая сила: не совсем же он дурак, захватывать депутата и врываться в закрытые двери. Нет. Его явно кто-то «страхует». Ещё она подумала о надвигающейся проверке: могли ли проверяющие инстанции столь экстравагантно оценить работу Управы и то, насколько Управа расположена к простым гражданам.
Дама вздохнула.
– Хорошо, – сказала она. – Мы рассмотрим Ваше предложение.
– Не-е-ет! – взвизгнул Сгущёнкин. – Меры необходимо принять немедленно! Иначе я запрещу всем детям этого края посещать школы! Клянусь Вам графским титулом Толстого!
Дама нервно хихикнула, быстро кивнув.
– Работы должны быть начаты сегодня же, – серьёзно сказал Сгущёнкин и, одёрнув рукава, деловым шагом, манерно выбрасывая вперёд ноги, удалился. Дама и депутат переглянулись.
– Лучше не рисковать, – заключила дама.
Через два часа рабочие с белой краской изобразили на дороге «зебру» и поставили соответствующий знак. И тем же вечером Управа заказала материалы для сооружения воздушного перехода. Сплетни быстро разнеслись по маленькой станице. Как и полагается, одной из последних о них узнала Ирина. К тому моменту её коллеги – сотрудники музыкальной школы, во главе с директором, решили сие событие отметить. И тем же вечером вместе с Ириной домой пришло полторы дюжины человек.
– Вы волшебник! – то и дело пожимали Сгущенкину руку разные люди. Сгущёнкин застенчиво улыбался и довольный бормотал: «Ну что вы…»
Устроились на задах участка: развели костерок, выволокли стол и лавки, и понеслось! Когда основная волна поздравлений и тостов схлынула, работники музыкальной школы занялись своим любимым делом: загорланили песни. Кто-то забренчал на гитаре, краснощёкий парень затянул на флейте соловьиную трель, а Ксюша, Ирина дочка, аккомпанировала на скрипочке.
После очередной пламенной речи, полной благодарностей, Сгущёнкин так расчувствовался, что взял прислонённую к лавке гитару, провёл по струнам и так исполнил пронзительно-трогательную песню, что собравшиеся музыканты аж замерли.
А директор музыкальной школы отложил вилку, и его глаза увлажнились.
– Браво! – воскликнул он, когда отзвучал последний аккорд. – Вольдемар, дорогой друг, Вы лучший гитарист из всех, кого я знаю. Наша музыкальная школа нуждается в таком таланте, как Вы!
Улыбка Сгущёнкина растянулась во весь рот.
– На полную ставку. Ну что, подумаете?
– Что тут думать! Согласен! – радостно воскликнул Сгущёнкин и полноправно влился в штат сотрудников музыкальной школы. А автобусную остановку назвали «Остановка имени графа Сгущёнкина», ну так, на всякий случай.
