Кич начал сравнительно спокойно:
— Мистер Корнелл, во время войны вы служили в спецподразделении, не так ли?
— Да.
— В какой период и какова была ваша сфера деятельности?
— Я был направлен на Балканы, с сорок третьего по сорок шестой годы.
— А после этого?
— Специальный агент, прикомандированный к госдепартаменту.
— Ваш непосредственный начальник?
— Пол Эвартс.
Кич взмахнул стопкой бумаг:
— Это отчет о вашей деятельности на Балканах во время войны. Весьма похвальный по большей части. Вы вели себя как храбрец и патриот. Однако здесь имеется некий документ, свидетельствующий, что в октябре и ноябре сорок четвертого года вы отсутствовали на службе, вас считали попавшим в плен, раненым или убитым. Это так?
— Что я отсутствовал на службе? Был ранен? Убит?
— Перестаньте, пожалуйста. Где вы находились в этот период?
— Пробирался в Софию. Меня сбросили с парашютом, и я сломал ногу. Пытался приземлиться в стог сена, но парашют выбрал каменный карьер.
— Это было за линией фронта?
— Да.
— Расскажите нам, пожалуйста, что случилось с вами после этого.
— Меня подобрали местные крестьяне. Они видели, как я упал. Они перенесли меня к себе и вылечили ногу, правда, боюсь, не совсем удачно. Они прятали меня почти два месяца, до тех пор, пока я не смог связаться со своими коллегами в Италии.
— Давайте не будем так быстро разделываться с этими двумя месяцами. Значит, вы говорите, что вам помогли и дали убежище местные крестьяне?
— Да.
— Они не сообщили о вас врагам?
— Нет.
— Вы помните имена этих крестьян?
— Мужчина по имени Игорь Страсски и его жена Мария.
— Знали ли вы в то время, что это русские агенты?
— Нет.
— И они не сообщили вам, что являются вашими союзниками?
— Нет. Сказали, что они болгарские крестьяне, подпольщики. Во время пребывания у них я не заметил никаких признаков шпионской деятельности.
— В это трудно поверить.
— В наше время, сидя здесь, во многое трудно поверить.
Стоя сейчас в раскачивающемся троллейбусе, тесно прижатый к держащейся за поручень девушке, он видел перед собой сердитое худое лицо Кича. Возле двери защелкали вспышки фотокамер, с галереи донесся шум. Председатель стукнул молоточком. Стрелки часов, висевших над его головой, неумолимо двигались вперед, приближая неизбежное. Он понимал, куда клонит Кич. Всё было тщательно подготовлено и спланировано — построить здание обвинения на одном-единственном слове.
Предатель.
От жары всё плыло перед глазами. Корнелл видел, как открывается рот Кича при очередном вопросе, загоняющем его всё дальше и дальше в угол.
— После возвращения в Соединенные Штаты вы продолжали поддерживать отношения с семьей Страсски, не так ли, мистер Корнелл?
— Да, продолжал.
— И после окончания войны?
— Да.
— Почему?
— Я был благодарен им. Они спасли мне жизнь.
— И вы продолжали поддерживать эти отношения даже после того, как узнали, что он перебрался в Москву и стал правительственным чиновником?
— Да, некоторое время.
— Когда вы прекратили переписку с ними?
— Когда узнал, что он работает в министерстве иностранных дел.
— А посылки? Когда вы перестали посылать посылки?
Они знают, подумал он. Знают все, кроме правды.
— Посылки я посылал Петру Страсски, их сыну. Когда я с ним познакомился, ему было всего девять лет.
— Да, мы знаем, что посылки были адресованы мальчику. И переправлялись через Германию, чтобы обойти почтовые правила. Почти два года вы посылали их каждый месяц. Это так?
— Более или менее.
— И что же вы посылали? Можете сообщить об этом комитету?
— Игрушки.
— Игрушки?
— Разные игрушки. Какие были в магазинах. Я посылал их мальчику.
На галерее засмеялись. Кич улыбнулся:
— Вы хотите, чтобы мы поверили подобному заявлению?
— Тем не менее, это правда.
— Вы можете доказать, что в посылках были только игрушки?
— А я должен это делать?
— Это было бы неплохо.
— Я ничего не могу доказать, — ответил Корнелл. Стрелки часов двигались всё быстрее и быстрее — двенадцать, час, два, три. Он ждал, когда Кич произнесет свое последнее, главное обвинение. Но тот не спешил. Он должен был всё тщательно подготовить. Это был его звездный час, его карьера, цель любого крестоносца. И этот момент настал. Два слова: проект «Циррус».
