Он стоял перед камином на коленях, когда сзади подошла Салли. Она завернулась в большое полотенце и с заколотыми на макушке волосами казалась совсем ребенком. У неё были маленькие, розовые, идеальной формы уши. Она опустилась на колени рядом с ним:
— Как хорошо у огня.
— Дров мало.
— Хватит, чтобы высушить одежду. Ты такой же мокрый, как я. Теперь твоя очередь. Возьми одеяло с кровати.
Он посмотрел на неё.
— Я ужасная бесстыдница, Барни, — сказала Салли.
— Я рад.
— Никогда такого не чувствовала.
— Можешь не говорить этого.
— Да, могу.
— Я тоже никогда такого не чувствовал, — признался он.
— Ты уверен, Барни?
— Уверен.
— Я думала…
— Я никогда раньше такого не чувствовал, Салли.
— Поторопись. — Она поцеловала его.
Она больше не казалась ребенком. Он сделал движение в её сторону, и она нырнула в его объятия, забыв о своем легком одеянии. Блики огня бросали розовые отсветы на её гладкие плечи. Теперь её губы не были ни прохладными, ни робкими. Корнелл ощутил под рукой быстрые удары её сердца, и его пронзило чувство, которое было сильнее его, сильнее того холодного цинизма, который он всегда чувствовал прежде. Он не обманывал её, это действительно было совсем другое. Сейчас всё было честно, хорошо и правильно. И потому, что это было правильно, он отпустил её, зарывшись лицом в мягкие, душистые волосы. Она повернула голову и посмотрела на него с нежной улыбкой.
— Поторопись, — сказала она.
Комнату освещал только красноватый отблеск затухающих углей. По крыше стучал дождь. Корнелл протянул руку и потрогал висящую перед ним одежду. Всё высохло. Он взглянул на лицо Салли, освещенное последними язычками пламени. Она вздохнула:
— Всё когда-нибудь кончается, правда?
— Не всегда.
— А когда кончимся мы, ты и я? Сегодня?
— Возможно, никогда.
— Возможно?
— Это зависит от того, что случится чуть позже. Мне надо уйти.
— Куда, Барни?
— Пойдем со мной, узнаешь.
— Спасибо, что позвал.
— Я не хочу снова потерять тебя.
— Если не хочешь, не потеряешь… Барни?
— Да?
— Я сейчас так счастлива!
— Да, — сказал он.
— Ты думаешь о чем-то другом, — пробормотала она.
— Да.
— Девушка?
— Нет.
— Тогда о ком?
Он встал:
— Об убийце, Салли.
Дождь почти прекратился. Под высокими деревьями за сараем Келли стояли два ряда машин. Здание было освещено, оттуда доносился шум. Корнелл повернул к дому Келли возле входа в кемпинг, Салли шла следом. Кемпинг казался пустынным, всех обитателей привлекло происходящее в сарае. В доме, однако, горел огонь. Корнелл поднялся на широкое крыльцо и позвонил.
— Подожди здесь, Салли.
Вскоре к дверям подошла худая, усталая женщина, которую он видел утром.
— А, это вы! — Она выглядела обеспокоенной. — Келли здесь нет. Он там, в сарае, с игроками.
— Я только хотел от вас позвонить.
Она что-то пробормотала, но отступила в сторону, давая ему пройти. Внутри дом оказался таким же неопрятным, как и снаружи. Женщина показала на стоящий на шатком столике телефон и явно колебалась, не остаться ли послушать. Корнелл, глядя на неё, вызвал оператора, женщина пожала плечами и, шаркая туфлями, пошла прочь. Наконец его соединили с Милли. В трубке раздался странно приглушенный голос блондинки:
— Да?
— Милли, — заговорил Корнелл, — это тот человек, который был у вас утром, когда Иван не мог говорить. Мы…
— Ну, слава Богу! — ахнула блондинка. — А я пыталась вас найти. Где вы?
— Не могу сказать.
— Иван хочет с вами поговорить. Говорит, это очень важно.
— Где он?
— Скоро вернется. Это про вчерашний вечер.
— Он ещё что-то вспомнил?
— Да, но не хочет мне говорить. Говорит, это слишком опасно. Он хочет сообщить всё вам, потому что вы знаете, что делать с этой информацией.
Послушайте, я знаю, что вы не хотите открывать свое убежище. Но неужели он не может где-нибудь встретиться с вами?
Корнелл колебался. Такой поворот дела означал лишнюю проволочку.
— Ну, хорошо. Он знает, что сегодня у Келли?
— Про петухов-то? Конечно.
— Скажите, чтобы нашел меня там, — быстро проговорил Корнелл.
— Через полчаса, — пообещала Милли и повесила трубку.
Салли дожидалась у порога, на прохладном вечернем ветерке. Она беспокойно посмотрела на него:
