Дхрув встал позади нее.
— Если у тебя в квартире нет электричества, ты можешь остаться здесь, — произнес он хриплым голосом.
Рия покачала головой:
— Я поживу у подруги.
У Рии не было сумки, и Дхрув молчаливо протянул ей рюкзак. Она беспорядочно побросала в него одежду. Часы, подаренные Дхрувом, лежали на полке. Рия взяла их, желая вернуть ему. Она протянула руку, но он молча сжал ее пальцы вокруг часов. Что-то в выражении его лица удержало ее от этого поступка. Она отвернулась и швырнула подарок в рюкзак.
— Давай останемся друзьями, — предложила она, подойдя к двери, и сразу же пожалела о своих словах.
Говоря Дхруву о том, что по-прежнему хочет с ним общаться, она признавалась ему в своей слабости.
Он покачал головой:
— Не думаю, что это разумно. Если мы расстаемся, то на этот раз расставание должно быть окончательным.
Рия кивнула, ничего не ответив. Сердце разрывалось на части, она чувствовала, как самообладание покидает ее. Взявшись за дверную ручку, она быстро повернулась, резко обхватила Дхрува за шею и поцеловала в губы. Он обнял ее за талию, но Рия тихонько всхлипнула и вырвалась. С силой распахнув дверь, она выбежала из номера.
Дхрув вздрогнул от резкого звука хлопнувшей двери и почувствовал себя невероятно одиноким. Ему ничего не стоило заставить ее остаться. Было достаточно просто притвориться. Прежде Дхрув часто лгал: своим родителям, коллегам и даже собственной сестре. Обычно ложь помогала ему добиться нужного результата. Иногда она помогала ему избежать неприятностей. Однако он не смог заставить себя сказать Рии неправду. Ему казалось, что этот поступок осквернил бы все, что их связывало.
Он всегда верил в то, что не способен любить. Даже его чувства к семье нельзя было назвать любовью. Он по-своему заботился о Чутки, считал, что несет за нее ответственность, а Каран был ему скорее другом, чем братом. К родителям же Дхрув относился почти равнодушно. А вот при мысли о Рии в его душе пробуждались непривычные ощущения. Он мог ей помочь. Она не желала ему довериться, но Дхрув знал, что у нее серьезные финансовые проблемы, которые она пыталась скрыть. Он мечтал снова оказаться с ней в постели. И он хотел провести с ней остаток жизни, радоваться, родить детей, состариться вместе с ней. Но все это станет возможным только после того, как он признается ей в любви, однако Дхрув не мог заставить себя лгать.
В Нагпуре, куда он приехал спустя два дня, Дхрув бесстрастно наблюдал за очередной ссорой родителей. Чутки сидела в своей комнате, делая вид, что занимается, но он знал, что она прислушивается к каждому слову, к каждому крику. Каран снова покинул страну — он должен был закончить кенийский проект, и у него не было особого желания проводить дома больше времени, чем требуется. Когда буйство достигло определенного этапа, Дхрув не выдержал, поднялся и ушел в другую комнату.
Он знал, что может остановить ссору в любой момент. Он всегда был любимчиком матери, и даже отец неохотно, но все же стал относиться к сыну с уважением, когда тот превратился в успешного бизнесмена. Одно его слово заставило бы родителей заключить шаткое перемирие, которое продлилось бы до той минуты, пока Дхрув не покинет дом и не улетит в Мумбаи. Но ему не хотелось вмешиваться в их дела.
Проходя мимо комнаты Чутки, он увидел сестру, сидящую без движения и смотрящую в пустоту. Она крепко прижимала учебник к коленям. Разволновавшись, Дхрув приблизился и обомлел: по щекам Чутки катились слезы.
— Что случилось? — спросил он, положив руку ей на плечо.
— Я ненавижу, — прошептала она. — Я ненавижу их ссоры. Мне от них тошно.
Чутки действительно выглядела болезненно. Дхрув не привык видеть плачущей свою игривую и самоуверенную сестру.
Он неуклюже обнял ее за плечи — слишком непривычно было проявлять нежность к членам семьи.
Чутки стряхнула его руки.
— Тебе наплевать, — прохрипела она, отворачиваясь от него. — И тебе, и Карану.
— Мне не наплевать, милая, — мягко произнес Дхрув, но она энергично покачала головой и вытерла слезы со щек.
— Не верю. Ты забрасываешь меня дорогими подарками, но, если я хочу рассказать тебе о том, что меня беспокоит, ты даже не слушаешь. Ты со всеми так поступаешь. И папа так же себя ведет. И твоя жена будет страдать от этого, если ты, конечно, когда-нибудь женишься. Она для тебя будет обыкновенным экспонатом, а не живым человеком. Мне жаль твою будущую жену!
