Федор присел на скамейку, низко наклонил голову.
Андрей опустился на корточки.
Оба дышали глубоко и жадно.
– Ничего, – сказал Федор, потирая ладонью широкую грудь. – Погодь, еще отыграюсь.
– А Семен Карпович, наверное, тоже любитель попариться?
– Еще какой! Ему бы – с кваском да травкой. Раз меня чуть до смерти не упарил. Сам навроде – кожа до кости, а внутри – стержень!
– Я у вас тут фотографию видел, где он молодой с орденами. Здорово, выходит, воевал.
– У меня тоже орден есть! – выкрикнул зло Федор и ткнул пальцем в грудь.
Андрей с трудом различил с левой стороны бледную наколку.
– Когда он фашистов долбал, я лес валил… Эх, и времечко было – тьфу!
– А за что вас? – спросил осторожно Андрей.
– Какая тебе разница? Только я свое до сих пор не наверстал.
– Сыновья-то в городе? – быстро спросил Андрей, чтобы сменить тему.
– Как же, начальнички! Только вот погода установится, сразу припрутся на казенной машине – за мясом. Бычок и два борова – это для них. Все лето со старухой упираемся, а они приедут, заберут – и до весны, а там по новой… Зато начальнички, оба! Выучились, едрена вошь…
– И внуки есть?
– Как не быть.
– А та, на стене, с медведем… – Андрей осекся, заметив, как вздрогнул всем телом Федор.
– Ты только при старухе не вздумай, – сказал он шепотом. – Нинка это, дочка старшего… Прошлым летом… таблеток нажралась – и каюк… Вляпалась в ихнего профессора ученого… А у того и жена, и детки… А тут еще папаша ее преподобный икру заметал… Петрушка вышла, вот. А девка была, скажу я тебе, – моя порода, упрямая – жуть, отчаянная, гордая… Каждое лето у нас жила, избу думали ей отдать… И телка, и корову, и хрюшек с приплодом… Она бы управилась с любым хозяйством, поверь… Во девка…
Федор замолчал.
Было слышно, как медленно с потолка срывается каплями вода.
Где-то в ограде глухо гавкнула собака.
– Может, в предбанник вылезем? – предложил Андрей и тронул Федора за горячее плечо.
– Уговорил! Оклемаемся, и по новой!..
Остыв на холодке, вернулись в баню.
Федор плотно прикрыл дверь.
– Ну лезь на полок! Теперича моя очередь веничком поработать.
Черпанул полный ковшик, приготовился.
Андрей вскарабкался наверх по скользким ступеням и блаженно закрыл глаза.
Камни ахнули, шумно зашипели.
Послышался стук ковша о край бочки, и опять загудел пар.
Федор медленно приблизился, легонько потряхивая веником…
Утром Андрей проснулся около девяти, хотя и собирался встать пораньше.
Его разбудил странный грохот.
Открыв глаза, он увидел, как, пошатываясь, пересек комнату Федор и скрылся в спальне.
Надо же в такую рань напиться…
Андрей встал, быстро оделся, поднял с пола ухват и прислонил к стене.
Появилась хозяйка с маленькой кастрюлькой в руках и прошептала, поглядывая на темные портьеры:
– Скрутило старого, ох, скрутило…
– Наверное, простыл?
Хозяйка поставила кастрюльку на стол, достала граненый стакан, покрыла его чистой марлицей и начала цедить отвар какой-то пахучей травы.
Андрей, не зная, что делать, продолжал стоять возле печки.
– Иди, милок, в зимовьюшку, там чай поспел, – не оборачиваясь, сказала хозяйка.
Андрей осторожно открыл дверь и сапоги натянул в сенях.
Это его баня подвела… Видно, храбрился передо мной, дурень старый… Ничего, отлежится… А бабка сразу забегала…
В зимовье Андрей обнаружил на столе только миску сметаны и хлеб.
Даже сахар забыла поставить… Видел бы Федор такое безобразие…
Андрей заглянул туда-сюда и наконец в облупленном шкафчике наткнулся на два окаменелых пряника.
Повертел их в руках и швырнул обратно на перекошенную полку.
Ладно, ограничимся легким завтраком по-деревенски…
