– На! – оглушительно крикнул Калгама и протянул фигурку птичке-чока.
Она раскрыла крылья, затрепетала и клювом разодрала себе грудь. Из неё брызнула алая кровь. Несколько капель упало на плечо Андрея, и он вздрогнул: кровь была горячей как кипяток.
Чока ухватила крючковатым клювом извивающуюся фигурку и поместила её в зияющую рану на своей груди. Как только человечек оказался внутри, разорванные края плоти сомкнулись, покрылись пёрышками и чока приняла свой прежний вид. Калгама подбросил её, и птица взлетела на ближнюю к ней ветвь дерева и, как ни в чём не бывало, уселась рядом со своими товарками.
Андрей понимал, что происходящее должно было бы удивить его: всё походило на сказку – и это огромное дерево, воздух над которым светился и вспыхивал золотыми искорками, и странные молчаливые птицы, и драконы, похожие на помесь крокодила с динозавром, и великан Калгама с руками-клещами. Но он взирал на всё довольно равнодушно, и его даже не заинтересовало, что же это такое гигант вытащил из груди. Ни боли, ни каких-либо неприятных ощущений он не испытал.
На его лицо упала серая тень. Андрей посмотрел вверх: в синем небе кружилась стая птиц. Это были лебеди, утки и орлы. У некоторых из них из клювов что-то торчало. Присмотревшись, Андрей понял: птицы держали крупных рыбин.
Один орёл оторвался от стаи и подлетел к дереву. Он долго кружил над его кроной, выделывая в воздухе замысловатые спирали. Чока было встрепенулись, но с ветвей не тронулись.
У орла в клюве тоже трепетала большая рыба. Скорее всего, это была кета – серебристая, с темной спинкой. Птица вдруг заклекотала – и рыба выпала из клюва, но орёл не стал её подхватывать, а наоборот взмахнул гигантскими крыльями и, поймав ветер, принялся парить в вышине.
Рыба с глухим стуком упала в траву рядом с Андреем. Похожая на кету, она показалась ему странной: тело было вытянутым, с розовыми завитушками вместо плавников, хвост – графически чёткий, ярко-красный, а серебристая чешуя – слишком ясная и неправдоподобно сияющая. Рыба, изгибаясь от головы к хвосту, забилась, запрыгала по земле, сияние вокруг неё усилилось – и вдруг она обернулась спиралью.
Эта спираль была похожа на длинную распрямившуюся пружину. Однако по форме она напоминала стилизованное изображение рыбы. Подобные рисунки Андрей видел на камнях в Сакачи-Аляне.
– Добрый знак, – шепнул ему внутренний голос. – Духи принимают тебя…
Резкий порыв ветра покачнул ветви гигантского дерева, и листья на нём встрепенулись, зазвенели. Андрей поднял голову и с удивлением обнаружил: каждый листочек напоминал теперь круглое зеркальце, вместо почек – бубенчики. Несколько листьев сорвалось и упало в траву рядом с Андреем. Он взял один из них и внимательно рассмотрел: тонкая металлическая пластинка походила на диск с шаманского пояса.
– Это он и есть, – подсказал внутренний голос. – Лист с древа жизни защищает от злых духов и освещает шаману путь в его странствиях: помогает увидеть то, что ему необходимо. Ты можешь взять и почки-бубенчики с дерева. Их подвесишь к янгпану, а также к шаманской шапке хуи. Не бойся, сними с дерева бубенчики. Они помогут конгоро24 звучать ещё мелодичнее.
– Не хочу, – сказал Андрей. – Хочу одного: проснуться и всё забыть.
– Не получится, – шепнул внутренний голос. Ты видел яло туйгэни конгор диагда – священное дерево Вселенной. Оно разрешило взять тебе листья с себя. Значит, ты – особый. Ты тот, кто может знать о мире больше, чем другие. Ты – избранный!
– Я обыкновенный, – Андрей упрямо повертел головой. – И я хочу проснуться.
Ветер снова покачнул ветви дерева, и оно потемнело, а его бугристая кора вдруг зашевелилась – по ней вереницей засновали лягушки, ящерицы и змеи. Из густой листвы то там, то тут выглядывали веселые зайцы, сплошь увешанные колокольчиками. Птички-чока сторонились их, некоторые даже клевали косых, но насиженных мест не покидали. В отличие от чопорных и малоподвижных пернатых, зайцы вели себя живо: скакали по ветвям, высоко взбрыкивая задними лапами; собирались в стайки и вдруг, чего-то испугавшись, порскали в разные стороны; некоторые из них специально раскачивали почки-бубенчики и, навострив уши, слушали дивный, лёгкий перезвон.
