Философствуя, тигр вёл себя вполне миролюбиво, но Андрей только и думал, как бы поскорее избавиться от наваждения. Может быть, бдительность зверя стоит усыпить, а потом попроситься, например, в туалет и, как только окажется в коридоре, попробовать выскочить в дверь.
– Ты так ничего и не понял, – зверь разлёгся на полу и лениво лизнул свой бок языком. – Я слышу каждое твоё слово, даже если ты его не сказал. От меня не убежишь. Я – везде, потому что я аями. Ты можешь выйти в коридор, я не держу тебя. И даже за дверь можешь выйти. Но от меня не уйдёшь. Ты будешь со мной жить, потому что так хочу я. Ты даже не понимаешь своего счастья, мой дорогой.
Андрей обречённо подумал, что сходит с ума. Тигр был настолько реален, что сомневаться в его яви не приходилось. Но зверь не может, не должен говорить по-человечески, тем более – угадывать мысли. Это уже что-то запредельное, фантастика! Такое может только присниться, но был ли это сон – Андрей так и не понимал. Ему хотелось только одного – чтобы этот морок поскорее прошёл.
– Ты измаял Ниохту, – тигр зевнул. – Делай что хочешь. Я подремлю. Обожду, пока ты надумаешь учиться у меня.
Зверь, недовольно поморщившись, положил на лапы голову, свернул крылья на спине и закрыл глаза.
Андрей подождал, пока, по его мнению, тигр не задремал крепко, и осторожно опустил ноги на пол, встал и осторожно, шажок за шажком, выбрался в коридор. Но когда он вытаскивал ключи из кармана брюк, рука от волнения дрогнули – связка грохнулась на пол. Звук получился такой, будто гром грянул. Но Андрей всё же понадеялся, что успеет открыть дверь и выскочить на площадку.
Однако его надежды не оправдались. Когда Андрей вставлял последний ключ в замочную скважину, услышал за спиной тяжкий вздох. Он оглянулся, ожидая увидеть оскал тигриной пасти, но увидел Ниохту. Поправляя подол халата, она укоризненно покачивала головой.
– Нехороший ты человек, – сказала женщина. – Я для тебя пришла стараться, хочу учить тебя, а ты ничего понимать не хочешь. Дай сюда ключи! Пусть они у меня будут.
Она протянула к нему руку, и Андрей, с тоской подумав о том, что уже просто готов убить эту тварь, в отчаянии схватил стоявшую в углу сумку и замахнулся:
– А ну, уйди!
Ниохта вдруг попятилась, закрыла лицо ладонями и жалобно запричитала:
– Не гони меня, я тебе пригожусь. Не доставай янгпан. Пусть он лежит в сумке. Ниохта не хочет на него смотреть. Ниохта честно служить тебе будет.
Андрей вспомнил, что в сумке лежит тот самый пояс, который он купил на экскурсии. Аями он определённо был не по нутру, иначе бы она не стала так заискивать перед Андреем.
– Ниохта не хочет смотреть в толи, – бубнила женщина. – Ниохта сначала хочет стать твоей аями, только потом можно янгпан надевать. Послушайся меня!
Андрей, однако, рывком распахнул сумку, чуть молнию с корнем не выдрал, и успел-таки выхватить из неё пояс до того, как женщина, злобно шипя, попыталась наброситься на него. Она уже вцепилась в него маленькими хищными лапками, и он почувствовал, как её ногти шильями впиваются в его плечи. Он попытался вырваться, ударил нападавшую ногой в живот, но та, скорчившись, не ослабевала хватку.
Как только Андрей всё-таки умудрился развернуть пояс, так медные кругляшки на нем вдруг тускло заблестели, будто на них упал луч солнечного света. Аями отскочила в сторону, издала тигриный рык и пропала. Он не верил своим глазам: его наваждение испарилось, исчезло, сгинуло в мгновенье ока. Будто ничего и не было, только удушливо пахло сильным, крупным зверем, да на ковровой дорожке валялся клок халата, который Андрей вырвал, когда пытался освободиться от мёртвой хватки пришелицы.
Не выпуская пояс из рук, Андрей заглянул в комнату. Он решил, что пришелица, скорее всего, поджидает его там, надеясь застать врасплох. Но в зале никого не было.
Он подошёл к окну и выглянул в него. Если это всё-таки сон, то навряд ли за окном будет привычный пейзаж. Однако во дворе всё было привычно, и даже мамаши, гулявшие там с колясками час назад, были всё те же. Правда, сменилась компания молодых людей, распивавших пиво на лавочке напротив его окна – на этот раз их было поменьше и вели они себя потише.
