Дождь усилился, и Марк вжал голову в плечи. Вода стала капать за воротник, и он перешёл на бег, чтобы спрятаться под длинный, идущий вдоль здания козырёк.
Забежал под навес, стряхнул с волос воду и сплюнул, ощутив её противный привкус.
Все облака, которые несли на город осадки, обрабатывались специальными реформаторами, временно менявшими состав примесей в воде. Это делалось по инициативе Водяной компании, которая также принадлежала Генеральной компании. Таким образом, воду нельзя было накапливать для собственных нужд и приходилось покупать питьевую в магазинах компании, а для хозяйственных целей – оплачивать водяную смесь через аккаунт пользователя.
Однако в хайтауне, где жили кадеты училища, находились умельцы, которые не только перегоняли техжидкость – за это ведь тоже приходилось платить, но и конструировали хитрые конденсаторы воды из воздуха.
Для этого из окна выставляли специальную конструкцию из множества пластин теплопроводящего пластика, и на них под утро оседала роса.
Впрочем, водяная компания боролась и с такими нарушениями, и время от времени Головин узнавал о том, как того или иного кадета штрафовали, а то и вовсе выгоняли из экономической зоны за то, что на его счету не оказывалось денег на уплату штрафа.
Головин прошёл вдоль козырька длинного здания, но потом ему снова пришлось выйти под дождь.
Впрочем, близость центра города уже ощущалась – капли падали реже.
Подойдя к перекрёстку, Головин не стал переходить по нему, хотя светился разрешительный сектор. Он свернул налево, чтобы через пятьдесят метров воспользоваться другим переходом – второстепенной важности, а потому и не оснащённым сканером.
Точных сведений о том, сканировались ли лицензионные метки одежды на главном перекрёстке, у Головина не было, однако на всякий случай он по привычке обходил его стороной, хотя уже имел на ботинки фальшивую лицензию.
Неожиданно дорогу преградил полицейский.
– Здравствуйте, гражданин. Предъявите вашу идентификационную карточку… – сказал он, держа одну руку на рукояти парализатора.
– А что случилось? – пролепетал Головин, полагая, что про подмену обувной лицензии узнали и теперь ему предстоят суд, штраф, высылка и, возможно, что-то ещё похлеще.
Прочитав испуг на его лице, полицейский отпрыгнул назад и, выхватив парализатор, направил на Головина.
Тот застыл в ужасе, видя, что поясок мощности оружия стоит на верхнем – оранжевом уровне.
– Показывай удостоверение, сукин сын! Не то размажу! – прокричал полицейский срывающимся голосом, и прохожие стали в ужасе разбегаться.
– У меня в кармане! – фальцетом ответил Головин. – Не стреляйте!..
– Доставай медленно!
– Хорошо…
Головину пришлось задержать дыхание и сосредоточиться на том, чтобы перестали дрожать руки, а лицо не искажали гримасы ужаса. В этот момент рядом свалилась в обморок какая-то женщина, но полицейский в её сторону даже не взглянул.
Наконец, Головин распрямил руку со своей кадетской карточкой, и полицейский тотчас опустил парализатор.
– Фу, парень, как ты меня напугал! – произнёс он, убирая оружие на кронштейн.
– Но почему?
– Потому что похож на преступника, который проник в зону. И, между прочим, из ваших – из кадетов. Моя бы воля, я бы вашу шарагу вон из города выкинул, от вас столько проблем.
– Я могу идти? – спросил Головин, которого всё ещё била нервная дрожь.
– Да иди, конечно, кому ты нужен, Марк Джонотан Головин, двадцати лет, формула тела – двадцать четыре-двенадцать-тридцать семь-ноль два. Всё сходится.
Головин сначала не понял, откуда полицейский считывает его данные, однако потом заметил над его правым глазом крохотный рефлектор, который крепился к шлему и проецировал информацию прямо на сетчатку одного из глаз.
Подъехала карета скорой помощи, санитар с манипуляторным блоком вышел из кабины и, приложив тестер ко лбу женщины, стал смотреть на его показания. В этот момент женщина очнулась, и санитар помог ей подняться.
Головин, воспользовавшись случаем, зашагал прочь, всё ещё чувствуя в ногах слабость. Ну, с чего он взял, что все полицейские города только и думают, что о его фальшивой обувной лицензии?
