Головин провёл ладонью по застеленному белью и даже улыбнулся. Он такого в жизни не видел, даже когда жил дома, а уж на чём они спали в общежитии, лучше и не вспоминать.
В основном помещении также имелись диванчик и стопка белья, если пассажиру вдруг захочется прилечь перед большим экраном ТВ-бокса.
Нашёлся и бар – совсем маленький, однако в нём стояли пара бутылок охлаждённой воды, какой-то оранжевый напиток в стеклопластике и несколько крохотных бутылочек неизвестного содержимого.
Головин стал читать этикетки, и оказалось, что это были знакомые названия, о которых он, правда, только слышал.
В барах, куда он с приятелями изредка заходил, им, согласно бюджету, подавали какое-то синтетическое пойло без названия. Оно гарантированно сбивало с ног, а большего и не требовалось.
Расположившись перед ТВ-боксом, Головин расставил полдюжины бутылочек на журнальном столике, потом поставил найденный в баре бокал и бутылку с оранжевым содержимым.
Его он попробовал первым, и это оказалась активная фруктовода, которая начинала шипеть и пузыриться, едва попадала в рот.
Очень интересный эффект, но Головину она была знакома ещё по детству. Иногда по праздникам отец покупал такую.
Теперь, как и тогда, Головин пару раз чихнул, уж очень она била в нос, но потом приступил к дегустации напитков – коньяк, ликс и вода-кристалл.
Это были крепкие напитки, но после них во рту оставалось приятное послевкусие, а после бурды из обычного бара в экономической зоне лишь передёргивало.
Остальные три бутылочки были наполнены слабоалкогольными жидкостями. На всех трёх была надпись: «вино». Про вино Головин и раньше слышал, но полагал, что это крепкий напиток, а оказалось, просто фруктовода с небольшим количеством алкоголя.
Головин знал, что вина стоили каких-то запредельных денег, и теперь пришёл к выводу, что это совершенно бессмысленная трата средств, поскольку отдельно фруктовода и средний по цене крепкий напиток обходились куда дешевле, чем всё это смешанное вместе.
Попробовав из всех винных бутылочек, Головин отставил их в сторону, а крепкие напитки допил и, находясь в приподнятом настроении, принялся дополнительно исследовать комнату и обнаружил окно, очень удивившись, что не заметил его сразу.
Оно выходило на прогулочную территорию нижней палубы, где прохаживалось человек тридцать пассажиров.
Кто-то просто вышагивал, сунув руки в карманы, женщины болтали без устали, обсуждая все последние события, случившиеся на их палубе. Кто-то был навеселе, навязывая своё общество другим. А ещё в дальнем углу на огороженной прозрачным стеклопластиком площадке Головин заметил красивые мягкие скамеечки, на которых сидело трое мужчин, выпускавших изо рта сизый дым и державших в руках какие-то предметы.
– Они курят? Они курят! – в восторге закричал Головин.
Кое-что он уже знал о курении и знал парочку кадетов, которым эта привычка была по карману, но как именно они это делали, он не видел, а в кино не считается. А вот тут – пожалуйста, сидят и дымят ароматной травой.
Хотелось немедленно одеться, спуститься на прогулочную палубу и подойти поближе к этому отгороженному уголку. Но он сдержался, хотя очень хотелось.
От алкоголя у Головина разыгрался аппетит, и он полез в кофр, чтобы заправиться традиционным для себя способом, однако, немного подумав, вспомнил, что видел нечто связанное с едой в баре.
Открыв его, он обнаружил на стене интерактивный экран с меню и, полистав его, выбрал несколько блюд, напротив которых стояла отметка «полунат.», что, по мнению Головина, означало нечто вроде гиперсинтетики – прежде недоступного для него в экономической зоне уровня.
Подробнее изучив условия подачи блюд, Головин нашёл пункт, сообщавший, что блюда из «синего списка» входили в стоимость билета, а за «красный список» требовалось платить отдельно.
Из уже выбранного «красным» оказалось только одно блюдо, и Головин его вычеркнул, а вместо него добавил два из «синего списка». Немного подумав, добавил ещё одно. Кто знает, когда у него снова появится шанс попробовать так много «полунат.».
Закрыв список, он нажал кнопку «исполнить» и завалился на диван, лениво перебирая канал движением пальцев, – здешняя техника поддерживала функцию трёхмерного интерактива.
