Один на льдине - страница 40

— Я, Копченый, приехал к тебе по делу.

— Знаю! — ошарашил его тот ответом.

— Если знаешь, зачем я к тебе пришел, то обнародуй!

— Я знаю, что ты приехал ко мне по делу, потому что просто так ты никогда не приезжал. А по какому делу — ты сейчас скажешь.

— Ты тоже ко мне в гости просто так никогда не приезжал, — заметил Тюлень; любезностями они обменялись.

— А ты думаешь, я лучше тебя? Мы все такие: пока не приспичит, о друзьях некогда вспоминать. Теперь колись, что у тебя за проблема?

— В нашем городе один лох, кавказец из новых, хочет ликвидировать своего конкурента.

— А при чем тут ты?

— За помощью он обратился ко мне.

— Почему он обратился за помощью к тебе, а не ко мне или кому-либо другому?

— Мы его доим, он у меня под крышей.

— Ясненько!

— Его заказ я не хочу брать.

— Почему?

— Наш городок — не чета вашему. Если лоха уберут, то у наших ментов сразу появится только одна версия: это работа моих парней. Поэтому будет лучше, если ликвидатор к нам явится со стороны. Ты мне как-то говорил, что в вашем городе существует профсоюз киллеров. Мы не можем этот заказ поручить вашему профсоюзу?

— Конечно, можем, — не задумываясь ответил Копченый. — Если у киллерского профсоюза не будет постоянной работы, то они просто разбегутся, — засмеялся он.

Тюлень тоже улыбнулся, давая понять, что юмор он понимает.

— Ты от ликвидации лоха какой-нибудь навар будешь иметь?

Показав Копченому фигуру из трех пальцев, Тюлень ответил:

— Дулю с маком.

— Тогда тебе, как и мне, лучше всего от мокрухи отмежеваться. Сведем исполнителей с заказчиком — и в сторону. Поначалу мы поедем домой к бригадиру отмороженных.

— Почему ты их называешь отмороженными?

— Потому что им все равно, кого заваливать, лишь бы за их работу бабки хорошие платили.

— Усек! А им хоть можно доверять серьезную работу?

— Конечно! Какие бы они там ни были отмороженные, но, если приняли заказ и получили бабки за работу, мы всегда сможем заставить их выполнить взятые обязательства.

— Так и должно быть, — согласился Тюлень. — Ну что, поехали к бугру?

— Поехали!

Они встали из-за стола и ушли не прощаясь, в надежде, что успеют через час вернуться и продолжить гулянье вместе со всеми.

Бригадир киллеров по кличке Сухарь жил на окраине города в собственном двухэтажном доме, двор которого был огорожен высоким забором из листовой стали на кирпичном, основательном фундаменте. Забор был выкрашен в черный цвет. Сверху была натянута колючая проволока в три ряда.

— Не жилой дом, а прямо неприступная крепость, — пошутил Тюлень.

— Видать, Сухарь перед многими провинился, вот и боится за свою шкуру.

Копченый нажал на кнопку электрического звонка.

— Кто ко мне пожаловал? — услышал Копченый голос Сухаря из динамика домофона.

— Василий Филиппович, это я, Копченый.

— С чем пожаловал, Тимофей Дмитриевич?

— Разговор есть серьезный.

Стоявший рядом Тюлень едва различал голос бугра: злобный лай двух собак его заглушал.

Выйдя на улицу, Сухарь поздоровался с авторитетами.

— О чем будет разговор, Тимофей Дмитриевич?

— Все о том же самом, — уклончиво ответил Копченый. — Я тебе из другого района кореша привез. За него я ручаюсь, как за самого себя, поэтому можешь ему верить. Я в вашей беседе принимать участие не буду. В таких делах третий — лишний. Без меня вы быстрее договоритесь. А я вернусь в ресторан и продолжу гулянку. Если после разговора ты, Борис Михайлович, пожелаешь, приезжай и ты к нам, а если не получится, то поступай как знаешь.

— Я еще сам не знаю, как поступлю, поэтому давай на всякий случай простимся.

Копченый уехал довольный. Он оказал услугу Тюленю и уклонился от участия в криминальной беседе, не став соучастником будущего преступления.

Компания Копченого гуляла в ресторане до двух часов ночи. Музыканты и певцы работали на полную катушку, и карманы их заметно наполнялись. Официанты тоже внакладе не остались — чаевые были щедрые. Все остались довольны друг другом. Даже Корчной был вынужден признать, что благодаря таким, как Копченый, его дело процветает. У него надежная крыша, он может не бояться налета бандитов на ресторан, шантажа и угроз всяких шавок.