«Обещаешь ли ты отдать мне твою дочь Статилию, чтобы она после заключения брака стала моей женой?» – произнес молодой человек.
«Да ниспошлют боги благословение! Я обручаю ее тебе».
«Да ниспошлют боги благословение!»
После этого Статилия стала нареченной невестой, так называемой sponsa. По закону каждая из сторон все еще имела право расторгнуть соглашение, но если бы она сделала это, то была бы полностью скомпрометирована в общественном мнении. Поллио вручил Статилии свои подарки: несколько ценных туалетных принадлежностей, а также особенное кольцо, которое следовало носить на среднем пальце левой руки, поскольку всем известно, что «именно через этот палец нерв проходит прямиком к сердцу». В будущем это кольцо превратится в обручальное.
Оформление приданого. Последовавшие за помолвкой несколько недель были до предела заполнены разборкой приданого: женщины занимались тем, что они делали всегда после помолвки еще задолго до того, как Ромул и Рем основали столицу будущей империи. Помпониус и Поллио постоянно спорили относительно законного статуса той или иной части приданого Статилии. Сколько всего дает за своей дочерью старый всадник – наличными, недвижимостью, банковскими гарантиями? Какая часть из этого всего предназначена для использования только его дочерью? Сколько составляет dos, то богатство, которым сможет распоряжаться зять? Как оформить всю эту собственность, чтобы в случае, если будущий брак закончится разводом (злопыхатели уже делали ставки на подобный исход), часть полученного вернулась обратно к Статилии, причем и ее бывший муж не остался бы внакладе?
На каком-то этапе обручение едва не было расторгнуто – столь экстремальные требования предъявили обе стороны. Однако, в конце концов, все вопросы уладили и согласовали, и три благородных друга с каждой из сторон оттиснули отпечатки своих колец на подписанном брачном контракте. Близился день свадьбы.
Одеяние невесты. Семейные предписания требовали заключения брака весной – так можно было бы избежать многих неудачных дней; но опытный этруск-гаруспик[56] после долгих размышлений все-таки нашел день, который устраивал и Статилию, и ее родителей. Вечером накануне этого столь значительного события Статилия возложила все свои игрушки, детский амулет (bulla) и одежду на алтарь перед фамильными ларами, покровительства которых она навсегда лишалась. Затем она легла спать в одной tunica recta, тонком желтом одеянии, связанном как единое целое, что, как считалось, должно было принести ей счастье в браке.
На следующий день невесту с необычайной тщательностью одевала ее мать. Однако, сколь бы ни были драгоценны украшения девушки, прежде всего прямо на ее обнаженное тело мать надела ту самую цельнокроеную тунику, пояс которой был закреплен под грудью узлом Геркулеса. Статилия, разумеется, надела все свои украшения (по условиям контракта они передавались Поллио в качестве приданого) на шею, уши, руки и пальцы. Ее длинные волосы в соответствии с древним обычаем разделили копьем на шесть локонов, которые были оплетены лентами и увешаны жемчужинами. Туфли невесты, сделанные из тончайшей выделки белой кожи, также усыпали жемчужинами. С ее головы ниспадала длинная полупрозрачная шелковая вуаль цвета пламени, стоившая буквально дороже золота – по ее весу[57]. Фату удерживал на голове невесты венок из полевых цветов, собранных, как того требовал обычай, ее руками, переплетенный с веточками священной травы вербены. Появившийся на церемонии Поллио был облачен в парадный костюм сенатора, поскольку обычай не требовал никакого особого свадебного наряда для жениха.
Брачная церемония. Солнце уже перевалило за полдень, и все жильцы-плебеи высыпали из insilae всех соседних кварталов, чтобы поглазеть на золоченые паланкины, которые, покачиваясь на плечах носильщиков, остановились у дома Помпония, на свиту из облаченных в алые одеяния слуг, на напыщенных вольноотпущенников, вышагивающих рядом с паланкином их патрона, на пышное великолепие пурпурных одеяний, на блеск золота и драгоценных камней. Разумеется, весь атрий в доме украшали гирлянды цветов. В воздухе витал не только их аромат, но и дорогих притираний и тончайших арабских благовоний. В этой атмосфере благородные гости начали работать локтями, протискиваясь поближе к алтарю в таблиние, чтобы лучше видеть счастливую пару.
