– Кто открывал?
– Такие вещи узнать невозможно, – снисходительно улыбнулся Мори, – там не пишут фамилии. Но я могу узнать код. Если человек не введет свой индивидуальный код, он не сможет открыть нашу защиту. Эта предосторожность введена два года назад. У каждого свой код, кроме общего пароля. Нужно вводить и пароль, и код. Подождите… странно. Да, вы были правы. Вчера в нашу систему входил сотрудник… – Он нажал еще несколько цифр и объявил: – Из Осаки. Я не помню точно, чей это код, но завтра утром я узнаю. И сообщу вам, если вы оставите свой телефон.
– Лучше мой, – предложил Тамакити.
– Хорошо, – кивнул Мори, – тогда я позвоню вам. У вас есть еще какие-нибудь просьбы? – обратился он к Дронго.
– Нет, – сказал тот, – я благодарен вам, господин Мори.
Мицуо Мори повернулся в своем кресле и взглянул на Дронго. Потом улыбнулся.
– Вы не посмотрели еще одну биографию.
– Чью?
– Мою.
– Вы серьезно?
– Абсолютно. Я думал, вас интересует все руководство банка. Там есть еще руководители крупных управлений и наших филиалов. Или вы проверяли только подозреваемых вами людей?
– Только их. – Дронго начал раздражать его ёрнический тон.
– И к какому выводу вы пришли?
Настала очередь Дронго улыбаться.
– Они все очень достойные люди.
Мори усмехнулся, показывая свои крупные, немного лошадиные зубы.
– Вы мне нравитесь, – сказал он, работая на компьютере, чтобы закрыть программу и стереть пароль. Через минуту он поднялся. – Можно я вас тоже попрошу об одной услуге?
– Можно, – кивнул Дронго. Как бы он ни относился к этому человеку и к Фумико, он должен был признать, что Мицуо Мори сегодня помог ему, хотя не обязан был этого делать.
– Поедем со мной обратно в «Такару». Я хочу предложить вам со мной выпить.
Отказаться не было никакой возможности. Полицейские, дежурившие у дома, просто растерзают его, если узнают, где он был ночью. Но отказать Мори нельзя. Если завтра он еще сообщит имя человека, который вошел в их систему, находясь в Осаке, то у Дронго появится реальный шанс раскрыть это дело.
– Только с одним условием, – сказал Дронго, – платить буду я.
Он вернулся в дом Кодзи Симуры далеко за полночь. Пришлось снова перелезать через ограду. На этот раз его почуяла собака, и он едва не свалился с крыши соседской бани. Когда он перелез к себе, то обнаружил, что порвал брюки. К тому же к ним стучались полицейские, услышавшие лай собаки в соседнем дворе.
Дронго пришлось срочно переодеваться, пока садовник уговаривал полицейских не тревожить покой гостя. Они ушли лишь тогда, когда он появился перед домом и помахал им рукой. Затем он принял душ. К счастью, при всей любви Симуры к местным традициям в его красивом доме был и европейский душ с ванной.
Лежа в постели, Дронго опять вспомнил длинные красивые пальцы Мицуо Мори и его лошадиные зубы. «Он ее целовал», – подумал Дронго, чуть не застонав от этой мысли. Потом он начал вспоминать данные, которые прочитал с помощью Мори. В этом розовом зале сидело так мало людей. И один из них был убийцей. Кто? Кто из этих гордых потомков самураев мог решиться на подобное? Если бы он верил в чудеса, то поверил бы в неизвестного ниндзя, который проник туда неведомо как, дважды выстрелил и растаял в воздухе. Только такие ниндзя бывают в кино. Нужно понять логику сидевших за столом людей.
Он повернулся на другой бок. Если даже Кавамура Сато улетел в Токио, он должен был знать, кто имеет доступ к закрытой информации. И возможно, знал. И в момент убийства Сэцуко он был в воздухе. Это такое идеальное алиби. Хотя при чем тут его алиби? Алиби было и у всех остальных. Но он был спортсмен. Биатлонист. Привык стрелять на ходу. Стоя, лежа, сидя. Почему полиция не обращает внимания на такой интересный факт? Или уже обратила? Черт возьми. В европейской стране прокурор и инспектор были бы ему благодарны за помощь. Хотя какая там благодарность. В любой стране мира его послали бы подальше. Профессионалы не любят, когда в их дела кто-то лезет. Но в Европе его хотя бы знают. А здесь никто о нем не слышал. Да вдобавок он не может с ними нормально разговаривать. Абсолютно непонятный язык.
