Очерки по русской семантике - страница 123

а) Так я неожиданно увидел этого человека – субъектная ориентация; б) К нам неожиданно приехали гости – объектная ориентация. <2> неудобно – 1. ‘испытывая неудобство’ – субъектная ориентация; 2. ‘вызывая, причиняя, доставляя неудобство’ – объектная ориентация. Одна из этих связей может быть вообще пресечена (ср. в спешке и второпях; бесплатно и безвозмездно), и тогда остающаяся из контекстно обусловленной преобразуется в независимую, лексикализуется и становится центральным категориальным признаком в семантической структуре слова. Субъектно-объектная ориентация, таким образом, делает наречие векторным словом – носителем векторной функции, которая обнаруживает себя в разветвленной системе одноместных («к субъекту», «к объекту») и двухместных («от субъекта к объекту») – одноплановых и двухплановых (с различием субъектов и объектов по признаку «внутренний» – «внешний») – значений. С этими значениями и образуемыми на их основе оппозициями наречия входят в сферы действия глагольных категорий переходности и залога, синтаксических категорий диатезы и залога, непосредственно участвуя в связанных с ними явлениях конверсии, трансформации и перифразы. Ср. противопоставления адвербиальных субъектов и объектов по таким признакам, как «агенс – пациенс – фациенс» (ср. насильно / насильственно – принудительно – вынужденно); противопоставление объектно-ориентированных наречий по признаку «рефлексивность – нерефлексивность» (унизительно – оскорбительно) и далее – с осложнением этого признака аксиологической оценкой – «pro domo tua – pro domo sua» («в пользу другого – в пользу также и себя»): охотно / готовно / с готовностью оказать помощь – охотно принять помощь и т. п., откуда также противопоставление «в пользу – во вред» (насильно – насильственно) и др. Ср. также пары «Я – не-Я» наречий и др. Даже этих немногих данных вполне достаточно, чтобы утверждать, что синтаксическое в наречии гораздо сложнее и глубже, чем мы привыкли об этом думать, и не сводится к примыканию и синтаксическим функциям. Наречие – это не просто добавочный характеризатор действия, состояния, признака, – но органическая часть целостной структуры высказывания в его текстовом окружении. Наречие входит в это целое как часть, но как часть оно это целое несет в себе в свернутом виде и как часть это целое вокруг себя организует. Отсюда вопрос о структурных типах таких высказываний и вполне обоснованная задача описания наречного синтаксиса как синтаксиса «от наречий».

6.2.3. Избирая определенные синтаксические структуры как место своей службы, наречия на указанных основаниях формируют и круг глаголов и имен, которым они служат. Выбирая себе хозяина, наречия по-своему членят поля действия и признака и вносят в них новые принципы организации. Ср. такие конституируемые наречиями категориальные признаки глагольных действий, как «прямое – ответное», «центробежное – центростремительное» и т. п., «контактное – неконтактное», «физическое – ментальное» и др.

7.0. Таким образом, подтверждая исходный тезис о скрытой наречной грамматике, проведенное диахроническое исследование заставляет сделать еще один шаг и выдвинуть идею об историческом процессе грамматизации адвербиальной сферы, о значительном повышении уровня ее грамматичности в русском литературном языке конца XIX – середины XX в. как о результате этого процесса, который не может не сказываться на всей грамматике в целом и, следовательно, на всем строе русского языка вообще.