— Да, мой Император, — я опустила голову, пряча выражение глаз.
Он едва слышно вздохнул.
— Политикам непросто иметь друзей, дочь.
— Я знаю, — мне ли не знать.
В том числе и то, что это единственное “прости”, которое ты можешь себе позволить.
— Значит, сказано и услышано. Твой дальнейший маршрут вместе с инструкциями и сопроводительными бумагами прилетит к тебе с вестником в течение трёх дней: нам нужно ознакомиться с документами, которые пришли сегодня. Отдыхай. О кандидатуре посла тебя уведомят отдельно.
Круг связи погас.
Я пару мгновений постояла столбом, а после, тихо рыкнув, смела всё со стола. По стенам пополз лёд.
— Госпожа? — в дверь осторожно постучали.
Я скривилась.
— Исчезни, Деррен.
— Может, я могу помочь?
— Можешь. Исчезни! И передай остальным помогальщикам, чтобы меня сегодня не беспокоили. Только по срочным вопросам!
За дверью воцарилась тишина. Я для верности заморозила дверь, чтобы наверняка.
У принцесс не бывает истерик. Они не имеют права на капризы, дурное настроение, слёзы и прочее.
Любая слабость, продемонстрированная прилюдно, будет использована против тебя. Любое неосторожное слово вернётся огромными неприятностями.
Таковы правила игры.
Я повернулась и посмотрела на небо.
Вот оно есть у меня всегда, что бы ни случилось. Обратиться драконицей, расправить крылья и взлететь — выше, выше и выше. Туда, где нет необходимости во всех этих условностях, притворствах, правилах… Там есть только небо.
Больше ничего.
Я почувствовала, как отчаянно зачесалась спина: крылья хотели прорваться сквозь человеческую кожу.
Я им не позволила.
После того случая, как повстанцы с острова Мокори нашпиговали меня огромными магическими болтами, в устав добавилось новое правило: “Не принимать драконий облик без необходимости”.
Я прикинула, считается ли истерика необходимостью, но потом решила, что пока всё же нет.
Вздохнув, я взмахом руки вернула на место разбросанные вещи, сморгнула злые слёзы и села за стол. Нужно написать Джине… Только вот что я ей скажу? Как вообще подобрать слова, да и уместно ли это? Джина — капитан стражи Приморья и очень гордится своими достижениями. Она бы с первого раза прервала любые отношения, если они приносят вред карьере…
Если только эти отношения не были действительно важны для неё.
Я задумчиво побарабанила когтями по столешнице.
А после начала готовить вестника. Но не Джине, а Далу.
Конечно, если я сейчас ошибусь, то получу на свою голову очень много проблем. С другой стороны, Дал Ртутный, несмотря на… очень специфическое чувство юмора, никогда не производил на меня впечатление мерзавца. Или дурака. Потому я обрисовала перед ним перспективы, прозрачно намекнув, что ради лучшей подруги (и если её подставят под удар) могу создать большие проблемы кому угодно. А иметь меня во врагах невыгодно даже старшему наследнику Ртути.
Покончив с этим вопросом, я снова села за отчёты.
Когда не знаешь, чем заняться — работай!
*
На палубу я выбралась вечером, когда на небе уже засияли первые светлячки звёзд.
К тому моменту острова сидхе-данан успели давно растаять на горизонте, а команда, закончив дела, праздновала успешную вылазку. Меня они тоже позвали, разумеется, но я предпочла отделаться дежурным тостом и не менее дежурными улыбками.
Гэри сидел, грустно глядя в свою кружку, и не реагировал на внешние раздражители. Это не добавило мне хорошего настроения и оптимистического взгляда на жизнь. Проблему эту необходимо было решать, но я дала себе небольшую отсрочку.
Не прямо сейчас. Посмотрим, что скажет пикси.
Выдав норматив по улыбкам, я жестом показала Ирлине, что хочу побыть одна, и скользнула на нос судна. Там была моя личная смотровая площадка, которую никто не занимал…
Обычно.
Я задумчиво посмотрела на Деррена.
Он, не отрываясь, смотрел на звёзды.
— И что ты здесь делаешь? — глупый вопрос. Он не знал, что это моё место. Просто…
— Думаю, — он подарил мне странную, немного грустную улыбку.
— О чём?
— О моей душе.
Оу.
— Не волнуйся, — вздохнула я. — Мы найдём её, поверь.
— Верю. Но мне вот пришло в голову: что если моя душа уже много лет ходит по земле этого мира? Я был уверен, что успею перехватить её, что встречу её очень молодой, если не маленькой. Обещал себе, что, если она родится, вся её жизнь будет волшебной сказкой. Но что, если я пришёл непозволительно поздно?
