— Н-да, — с трудом сохраняя невозмутимое выражение лица, изрек Гунин. — Любопытная история…»
Однако ничто на свете не остается безнаказанным — не только я подобным образом разыгрывал Марину, однажды — это было в ноябре 96-го года — она ответила мне не менее эффектным двойным розыгрышем.
Все началось с телефонного звонка.
— Узнаешь? — не здороваясь, спросил меня женский голос.
— Лариса? — так звали ту самую знакомую с кафедры философии, к которой я подходил с зачеткой Алины.
— Нет, не угадал. Попробуй еще раз.
— Наталья? — об этой девице я расскажу в следующей главе.
— Да сколько же у тебя баб-то! — со смехом воскликнула моя собеседница, после чего я тут же ее узнал:
— Привет, Мариша, ты откуда звонишь?
— От Алины. Слышь, Аль, он меня тут дважды с кем-то перепутал.
— И чем вы там занимаетесь?
— Она одевается, а я с тобой разговариваю.
— Эх, черт, как бы я хотел оказаться на твоем месте! Хочешь двести долларов за то; чтобы поменяться?
— Надо подумать.
— Ну думай, а пока опиши, как она одевается.
— Ну, как, как… как люди одеваются!
— То люди, а то Алина!
— А Алина что — не человек, что ли?
— Алина — это чудо, от которого я с ума схожу.
— Слышь, Аль, он говорит, что от тебя с ума сходит. Короче, мы тут собираемся гулять…
— Все понял, уже выезжаю.
— Мы тебя будем ждать на другой стороне Бескудникова, у площади перед железнодорожной станцией.
— Прекрасно, лечу!
Мы встретились, когда уже стемнело — примерно в восемь часов вечера, — взяли пива и чипсов и отправились через дорогу в небольшой сквер, где находилось два поваленных дерева. В тот вечер Алина вела себя необычно — я это понял по тому, насколько легко она позволила поцеловать себя при встрече. Обычно она весьма неохотно подставляла моим жадным губами свою нежную бархатистую щечку.
«Роковой» разговор затеяла Марина.
— Скажи честно, ты по-прежнему хочешь жениться на Алине? — спросила она.
— Разумеется, — слегка насторожившись и чувствуя, что все это неспроста, отвечал я. — Очень хочу…
— Ну, тогда расскажи, что ты можешь ей предложить.
— А что ты имеешь в виду?
— Где вы будете жить, сколько ты зарабатываешь, как ты будешь о ней заботиться?
Я недоверчиво взглянул на Алину, которая хранила молчание, но внимательно слушала наш разговор.
— Жить будем в двухкомнатной квартире у «Войковской», — медленно заговорил я, — это квартира моего шурина, которую он мне охотно сдаст. Зарабатываю я на данный момент свыше пятисот долларов в месяц, но имеются определенные перспективы. Ну, а насчет заботы — я только о том и мечтаю, чтобы посвятить ей всю свою жизнь!
— А дети? Ты хочешь иметь детей?
— Да, хочу. — Я чувствовал, как волнение сдавливает горло, — неужели этот разговор всерьез?
— А кого именно, — не унималась Марина. — Мальчика или девочку?
— Черт знает… наверное, девочку, чтобы она была такой же красивой и милой, как Алина. — И я вновь взглянул на нее: — У тебя что-нибудь случилось?
— С чего ты взял? — Она передернула плечами.
— У нее отец с ума сходит, — тут же пояснила Марина.
— В каком смысле?
— Мариш, я тебя просила?
— Ну, Аль, тогда сама расскажи.
Оказалось, что не так давно отец Алины выпивал дома, спьяну поскользнулся и ударился головой о батарею. После этого у него начались сильные головные боли, сопровождаемые настоящими припадками, во время которых:
— …Мы с мамой запираемся в своих комнатах, потому что его боимся, — рассказала Алина.
— Кошмар! — посочувствовал я. — Ну, а насчет… этого самого… вы всерьез расспрашивали?
— Конечно! — тут же подхватила Марина. — Но мы еще не договорили. А как ты себе представляешь вашу первую брачную ночь?
— Мариша!
— Не, а чего такого, пусть скажет.
— Ну, во-первых, я надеюсь, что это произойдет в моей любимой Венеции, а, во-вторых, ты ведь сможешь поделиться с ней собственным опытом?
— Да, действительно, — усмехнулась Алина. — А то мне так страшно. Кстати, я хочу еще пива и шоколадку!
— Разумеется. — Я вскочил на ноги. — Сейчас принесу. Нет, но ты действительно выйдешь за меня замуж? — Обернувшись, я преклонил колено и поцеловал ее холодную руку.
— Я подумаю, — обнадеживающе улыбнулась она.
Я отправился к станционному магазинчику, чуть не шатаясь и чувствуя, как подкашиваются ноги. Если это шутки, то очень жестокие и бессмысленные, ну а вдруг все это правда? Тем более, теперь этому есть определенное объяснение — она боится жить с отцом… Черт, вот бы узнать, о чем они сейчас говорят!
