— Прекрасно, — с чувством ответил Энтони. — Но не затруднит ли вас это?
Елена подняла на него смеющиеся глаза.
— Хочу признаться вам кое в чем, мистер Роскот, — весело произнесла она. — Деловые черты моего характера отлично сосуществуют с любовью к ведению домашнего хозяйства. Я обожаю готовить, особенно для гостей! В половине восьмого вас устроит?
— Да. Я с удовольствием принимаю ваше приглашение, — сказал Энтони. И он ничуть не покривил душой.
Энтони уже давно не проводил время столь приятным образом. Елена приготовила те же блюда, которыми на днях восхищался Оливер, и ее немало позабавил тот факт, что Энтони отреагировал на них сходным образом. На самом деле ничего удивительного в этом не было. Мало найдется мужчин, самолюбию которых не польстит мысль о том, что их дама сама составила меню ужина, сама отменно все приготовила и сервировала изысканный стол.
На обратном пути, который занял около часа, молодой человек вовсе не думал о вкусном ужине. В его мыслях царила Елена. Но его приятные раздумья были грубо прерваны вспышками сигнального маячка пожарной машины, которая стояла прямо у парадной двери Холли-Лодж. Не успел Энтони затормозить, как к его автомобилю подошел полицейский.
— Сожалею, сэр, но туда нельзя.
— Какое право вы имеете задерживать меня? Я хозяин этого дома, — сухо произнес Роскот.
— Извините, сэр, я этого не знал, — ответил полицейский. — Зеваки доставляют нам столько хлопот! Можно подумать, что пожар — это потеха.
— Холли-Лодж горит?! — вскричал Энтони.
— Нет, сэр, соседний домик. Кажется, он называется Мистлтой-коттедж.
Ранним утром в квартире Елены раздался телефонный звонок. К ее глубочайшему изумлению, звонил Энтони.
— Я решил, что будет лучше сообщить вам как можно быстрее. Я вынужден просить вас не вносить Холли-Лодж в ваши списки, — сказал он.
— Что же вас заставило изменить свое решение? — скептически поинтересовалась Елена. — Еще вчера вы были настроены иначе.
— Был, — угрюмо произнес Энтони. — Но теперь Холли-Лодж превратился в сиротский приют.
Поначалу Энтони решил, что искра от его костра попала на соломенную крышу домика и стала причиной возгорания. В результате чувство ответственности заставило его предложить мисс Миллет и семейству Конвей свое гостеприимство. Позже выяснилось, что Энтони невиновен в возникновении пожара.
Причиной стал фейерверк по случаю дня рождения сына одного фермера, живущего по соседству.
— Проклятая ракета, — угрюмо объяснял он Энтони. — Знаете, они у нас остались с празднования Ночи Гая Фокса[2], вот мы и решили устроить салют на потеху детишкам. Поверьте мне, никогда больше не буду устраивать фейерверки. Беда в том, что я не могу предложить мисс Миллет и ребятам кров — у меня в доме полно гостей…
Если у Энтони и была возможность самоустраниться, то после подобного заявления нечего было и думать об этом. А пять человек, оставшихся на его попечении, в большей или меньшей степени переживали шок. Мисс Миллет сидела на плетеном стуле у огня на кухне, съежившись и дрожа всем телом. Она не реагировала, если с ней заговаривали, продолжая бессмысленно смотреть в одну точку. Пенни устроилась у ее ног на маленькой скамеечке с мягким сиденьем, крепко прижимая к себе котенка, которого она принесла с собой, и тихо плача. Молчаливые и подавленные близнецы бесцельно бродили по комнате, а Кит…
На первый взгляд, Кит оправилась быстрее других. Она старалась не обнаруживать своих чувств, но Роскот отлично понимал ее состояние.
Энтони захлестнула волна незнакомого чувства, которое он вскоре с негодованием распознал как жалость. Неожиданно для самого себя молодой человек направился прямиком к стулу Милли.
— Мисс Миллет! — громко позвал он, но та, казалось, не слышала.
Энтони нахмурился и, немного поколебавшись, пододвинул к себе стул и сел рядом с Милли, обняв дрожащую старушку одной рукой, а другой согревая ее холодные как лед ладони.
Некоторое время ничего не происходило, затем она чуть пошевелилась.
— Вы… вы так добры, — вяло проговорила Милли. — Но никто ничего не может сделать.
— Вы беспокоитесь о будущем детей, не так ли? — уточнил Энтони.
