По ее мнению, она наблюдала яркий пример поведения мужчины, привыкшего отдавать приказания, которые беспрекословно выполняются, пусть даже его противник — женщина, не уступающая ему по интеллекту и самоуверенности. Более того, Елена полагала, что в качестве спутницы жизни Энтони может выбрать только очень женственную девушку с податливым характером, как в викторианскую эпоху, которая тем не менее, скоро ему наскучит из-за полного отсутствия сопротивления с ее стороны.
— Ну? — нетерпеливо произнес Энтони.
— Просто ужасно, — решительно объявила Елена. — Боюсь, даже после уборки эта комната будет такой же унылой. Все комнаты на северной стороне дома производят безрадостное впечатление. Помню, когда я, бывало, приходила к мисс Бембридж, всегда спрашивала ее, почему она предпочитает проводить время в малой гостиной, а она объяснила, что этой комнатой испокон веку пользовались женщины ее семейства, в то время как мужчины облюбовали библиотеку на южной стороне дома.
— Вы навещали мою двоюродную бабушку? — удивился Энтони.
— Ну да, — подтвердила Елена. — Я занималась сбором пожертвований для Красного Креста и для фонда реставрации здешнего храма.
— Понятно. — Молодой человек задумался. — Мисс Алладайк, скажите, не замечали ли вы, что в последние годы она крайне неохотно расставалась с деньгами? Или что сумма взноса уменьшилась?
— Ни то ни другое, — тут же ответила Елена. — Не думаете ли вы, что с удорожанием жизни она стала испытывать нужду?
— Что-то в этом роде, — кивнул Энтони. Девушка отрицательно покачала головой.
— Напрасно, — возразила она. — В этом случае разве стала бы мисс Бембридж давать званые обеды?
— А она давала званые обеды? — удивился молодой человек.
Елена пожала плечами.
— Вероятно, я неправильно выразилась, — вынуждена была признать она, — но мне известно, что Кит Конвей и ее братья всегда могли рассчитывать на гостеприимство мисс Бембридж, если у них не было денег.
— Ясно, — отрывисто произнес Энтони. — Продолжим осмотр?
— Конечно, — согласилась Елена.
Остальные комнаты на первом этаже также находились в плачевном состоянии: закопченные потолки, выгоревшие обои, отслоившаяся краска…
Елена с сожалением покачала головой.
— Боюсь, ваша собственность требует разорительного ухода, мистер Роскот, — сообщила она. — Вам придется раскошелиться на кругленькую сумму, чтобы привести дом в порядок. Наверняка придется заменить всю электропроводку, а про допотопную систему водоснабжения я вообще молчу. Можно взглянуть на кухню?
Не проронив ни слова, Энтони отвел ее на кухню и терпеливо дожидался вердикта. На его взгляд, кухня выглядела мило и уютно. Елена, однако, не разделяла его мнение.
— Безнадежно, — не колеблясь, заключила она.
— Что вам не нравится? — грубо спросил Энтони.
— Дорогой мистер Роскот, мне не нравится абсолютно все! — снисходительно пояснила Елена. — Такие кухни пользовались популярностью, когда горничных было пруд пруди, но ни одна современная здравомыслящая женщина не захочет подобного «подарка». Вы только взгляните на эту старомодную плиту — потребуется уйма времени, чтобы содержать ее в чистоте! А этот омерзительный лакированный стол! Я уже не говорю о плохом освещении…
— Ладно, — покорно произнес Энтони, — я понял, что все безнадежно! Не смею больше занимать ваше драгоценное время.
— Давайте осмотрим и второй этаж, раз я здесь, — быстро предложила Елена. Она сказала ему чистую правду о состоянии имения, но, возможно, в довольно резких выражениях. В конце концов, в настоящее время этот дом — единственная связующая их нить, и девушка была вовсе не заинтересована в том, чтобы разорвать ее.
Энтони заколебался.
— Вы сами напросились, — предупредил он. Кит полировала массивный гардероб красного дерева, когда услышала голоса на лестнице и приближающиеся шаги. Она оставила работу и вышла в коридор.
— О! — воскликнула она, смутившись при виде Елены.
— Привет, Кит, — весело сказала та. — Трудишься?
Кит пробормотала что-то нечленораздельное и поспешила вернуться в комнату, но Елена и Энтони последовали за ней.
Нахмурившись, молодой человек переводил взгляд с одной девушки на другую. Он почти физически ощущал витавшую в воздухе враждебность, и источником ее была именно юная Конвей.
