Когда улегся шум, Вайсброд подошел к нему и сказал негромко:
– Андрей, когда пройдет первая серия, давайте пообедаем вместе. Тут за углом есть пельменная. Вы не против?
В пельменной было чадно, людно и шумно. Они нашли свободный столик, отгребли на край гору грязной посуды и осторожно, боясь испачкаться в крошках и лужицах на столе, расселись.
Вайсброд разломил пополам кусочек хлеба и опасливо попробовал бульон.
– У меня к вам два приватных разговора, – сообщил он.
– Я догадался, – ответил Симагин после паузы. – Только не знал, что целых два сразу.
– Целых два сразу. Первое. В Москву я не еду.
– Что случилось?
– По состоянию здоровья, – сказал Вайсброд.
– Так, – сказал Симагин, и ложка вывернулась у него из пальцев, плеснув бульоном на стол. – Ч-черт... Действительно?
– Чувствую я себя погано, – признался Вайсброд. – Так или иначе, Андрей, вам надо учиться обходиться без меня. В этом плане я очень рад, что вы сошлись с Аристархом Львовичем, – он в высшей степени интеллигентный и знающий человек.
Некоторое время Симагин энергично ел.
– Кто-то поедет вместо вас, или мы отправимся с Аристархом вдвоем?
– Нет, – сказал Вайсброд, – поедет вместо меня Кашинский. Симагин ошеломленно воззрился на Вайсброда.
– А что он там будет докладывать? Он же...
– Нет, – сказал Вайсброд, – докладывать он будет не там.
– Что?
Вайсброд пожевал губами и отодвинул бульон. Есть это он не мог.
– Вадик неплохой специалист. Ему будет очень полезно побывать на столь представительном форуме, это его поощрит, даст перспективу. Самостоятельного доклада ему не ставят. Он будет у вас на подхвате. А по возвращении тщательнейшим образом, помимо ваших официальных отчетов, проинформирует дирекцию обо всем, что говорилось и делалось на конгрессе.
Секунду Симагин смотрел на Вайсброда, не понимая, а потом сморщился, как от кислятины.
– О гос-споди, – сказал он с мукой, – так вот в чем дело!
– Н-ну, – ответил Вайсброд.
– Только дирекцию или выше?
– Не имею представления.
Симагин принялся за еду. Вайсброд сидел, сцепив руки на животе, и смотрел на него.
– Аристарх знает?
– Да, разумеется. Аристарх Львович и в этом отношении необычайно тонкий человек.
– Ладно, – сказал Симагин, принимаясь за второе. – Что второе?
– Вот что второе. Кому вы успели рассказать о своей идее?
– Какой именно идее? – раздраженно спросил Симагин.
– Вчерашней, – терпеливо сказал Вайсброд и пригубил компот. От компота отчетливо пахло дезинфекцией. Он отставил стакан. – Относительно телекинеза и прочей мистики.
– А, – мрачно произнес Симагин. – Ну, вырвалось в пылу... Карамышеву да Асе. Хотя, если хотите знать, я убеж...
– Речь не об этом, – сказал Вайсброд. – Я вполне доверяю вашей уникальной интуиции. Но я настоятельно просил бы вас не расширять круг посвященных. Держите, Андрей, эту странную мысль в стратегическом резерве.
– Эммануил Борисович! – почти сердито воскликнул Симагин, с возмущением глядя на Вайсброда красными от бессонной ночи глазами. – Я когда-нибудь давал основания подозревать меня в прожектерстве?
– Помилуйте, – улыбнулся Вайсброд. Болели уже все внутренности. Следовало срочно ехать домой. – Дело совсем в ином. Если сейчас пойдет разговор о подобных перспективах, нас всех либо объявят пустомелями, что не будет способствовать работе, либо посадят на совершенно иной режим, что тоже не будет способствовать работе. Потом выяснится, что никакой телепатии нет, а режим останется. Поймите меня правильно. Когда и если подобные эффекты действительно обнаружатся, нашим долгом будет обуздать любую мистику и отдать ее стране. Для применения во всех областях народного хозяйства. Но раньше времени привлекать...
– Я понял, – угрюмо и безнадежно сказал Симагин.
– Вот и отлично, – опять примирительно улыбнулся Вайсброд и тронул Симагина за локоть. – Ваша идея латентных точек блистательна. Впрочем, что я говорю – идея. Это уже целая теория.
– Да будет вам, – буркнул Симагин.
Больше они не разговаривали. Вайсброд смотрел на Симагина. Симагин поспешно дожевывал люля. Он поднял голову, лишь когда за соседним столиком стали кричать. Там стояло только два стула; один занимала женщина лет не более тридцати, расплывшаяся, размалеванная, а другой – ее большая сумка. Обескураженно озираясь, стояли с подносами в руках парень и девушка, их лица были пунцовыми. "У меня скоро подойдут! – остервенело голосила сидящая. – Я что, зря сижу? Я для дела сижу! Занято, говорю!!" – "Ну мы же с едой, – нерешительно вставил парень. – И сесть некуда, посмотрите сами..." – "Ва-ась! Меня тут гонют!" – крикнула, оборотясь к очереди, сидящая. Девушка, потянувшись к уху парня, что-то тихо сказала.
