Чтобы проиллюстрировать эту точку зрения, освободители приводят пример нацистских врачей, которые проводили отвратительные эксперименты на евреях день за днем, будучи при этом любящими мужьями и добропорядочными отцами семейств. Люди склонны называть эксплуатируемую группу людей «не такими, как мы», применяя критерий расы, национальности, пола или вида для проведения разделительной черты и восприятия этой группы как недостойной сопереживания и, следовательно, подходящей для избрания объектом эксплуатации. Пока у людей есть группа, с которой они могут себя ассоциировать и в которой они находят любовь и сопереживание, они удовлетворяют свою потребность в привязанности. Разделяя группы подобным образом, люди доставляют себе удовольствие любить одни группы живых существ и борются с дискомфортом и болью за счет других.
Группы, к которым они относятся хорошо, состоят из людей, особенно из тех, кто наделен равной или даже большей властью. Те, кого принято эксплуатировать, обычно бесправны, неспособны отражать агрессию, как это и происходит в случае с животными.
Есть важный нюанс в убеждениях освободителей, и он заслуживает акцента. Конфликт между страхом и удовольствием, контролем и сопереживанием выливается в следующую ситуацию. Если у тебя есть власть над другими существами, ты не будешь их бояться. Это означает, что ты можешь обращаться с ними как угодно, будь то эксплуатировать их или быть с ними справедливым, и им в любом случае придется попросту принимать твое поведение как данность. Если ты будешь их эксплуатировать, им ничего не останется, кроме как страдать. Если будешь справедлив к ним, у них появится возможность оценить твою честность по достоинству. Вероятнее всего, поскольку ты располагаешь большей властью, они всегда будут к тебе справедливы, или даже будут давать тебе сверх того, что ты заслуживаешь. Это форма эксплуатации самих себя, вне зависимости от твоего обращения с ними. Коротко говоря, у кого власть, тот в любом случае в выигрыше.
При этом если окружающие имеют равные твоим правам или права, превышающие твои, все переворачивается вверх тормашками. Твое отношение к ним ограничено постоянным осознанием того, что они могут адекватно отвечать на доброту и агрессию, и, если ты проявляешь агрессию, ты можешь проиграть. Страх перед ответным ударом держит тебя в узде. Разумеется, если тебе нравятся более сильные существа, и ты хочешь обращаться с ними хорошо, тем лучше. Но у тебя не получится относиться к ним иначе, кроме как справедливо. Ты можешь даже избрать путь собственной эксплуатации и отдавать им больше того, что они заслуживают. Это подстраховка, чтобы унять страхи.
Все это приводит к ситуации, когда власть имущие обращаются с окружающими как пожелают, не опасаясь, что им ответят злом на зло. Страх заставляет их подчиняться желаниям других власть имущих. Иными словами, люди взаимодействуют друг с другом сообразно неофициальной иерархии. Это означает, что обращаться с окружающими с позиций свободы, равенства и братства не является естественной человеческой тенденцией. Для большинства людей это мир, в котором либо ты ешь, либо едят тебя.
Когда люди решают, какую группу эксплуатировать, они выбирают наименее сильную мишень и самую легкую добычу. У животных нет физической возможности ответить на человеческую агрессию и эксплуатацию. Животные беспомощны, поэтому вынуждены страдать от власти человека над их жизнями.
Поскольку люди не считают животных объектами, заслуживающими сопереживания, они не осознают, какую боль причиняют им. Они лишили животных права считаться чувствующими созданиями, способными страдать и иметь собственные интересы. Таким образом, люди стали глухими к стонам и боли, которую они причиняют. Эта черствость позволяет угнетателям убивать днем и спокойно спать по ночам. (Неспособность некоторых людей нормально относится к животным проявляется четко, когда они спрашивают: «И что, у растений тоже есть права?». Все зоозащитники слышали этот вопрос неоднократно. Освободители говорят, что подобный вопрос никогда не задаст человек, который по-настоящему обеспокоен судьбой растений или животных. Задача такой постановки вопроса заключается в том, чтобы показать, насколько зоозащитники противоречивы, путем проведения параллели между животными и растениями. Вопрошатели предполагают, что с моральной точки зрения нет разницы в отношении к спарже и жирафу, поэтому убийство спаржи с нравственной точки зрения эквивалентно убийству жирафа. Как правило, люди, которые говорят нечто подобное, не сомневаются в том, что человек отличается от всех других биологических видов и с моральной точки зрения более значим в сравнении и с животными, и с растениями, а, следовательно, заслуживает особого обхождения. Подобные вопросы разоблачают в людях отношение к животным, как к растениям. Это свидетельство их глубочайшего отчуждения от животного мира. Для таких людей нет никакой надежды однажды отождествить себя с животными, точно так же, как с растениями).
