У меня есть личный опыт, живописующий этот аспект. Одним «любителям» лошадей как-то рассказали о коне, которого плохо кормили, и они пришли в ярость от того, что полиция отказалась вмешаться. Они казались людьми, неравнодушными к нуждам лошади. Однако они удивили меня, когда я спросил их: «Что вы думаете по поводу лошадей, которых заставляют катать туристов?» Они не обрушились на эту практику с тирадой, сетуя на то, что подобное обращение с лошадьми — это поддержание рабства и кощунство. Вместо этого они ответили: «Об этих лошадях заботятся. Их хорошо кормят, за ними достойно ухаживают. И они — рабочие лошадки. Едва ли они были бы счастливы, если бы не работали».
Освободители интерпретируют подобные проявления как иллюстрацию того, что люди могут бесконечно дурить себя, думая, что они испытывают сопереживание, в то время как они проецируют на других свои ощущения и предположения относительно того, кто что, по их мнению, чувствует. Сколько раз вы испытывали сильные эмоции после какого-то волнующего события, и кто-то обязательно говорил, — причем ошибался при этом, — что знает, каково вам? Вот как работает эта проекция. Люди обращаются с окружающими, исходя из собственной реальности, вместо того, чтобы пытаться действовать в рамках их реальности. Большинство людей не имеет даже приблизительного представления о том, что чувствуют окружающие. Они используют разум, чтобы строить предположения, отталкиваясь от того, что знают, кто вы и как вы реагируете на определенные ситуации.
Но сопереживание не имеет ничего общего с работой мозга. Это способ общения, для которого не требуются слова. Это происходит интуитивно. Имея дело с обществом, которое недооценивает интуицию и переоценивает интеллект, не стоит удивляться тому, что люди не развили навыки сопереживания.
Вот почему люди могут любить свиней и при этом говорить, что убивать их ради мяса — это нормально. Если они будут чувствовать, что в этом нет ничего зазорного, и проецировать свои ощущения на свиней, тогда они смогут убедить себя в том, что сами свиньи каким-то образом тоже нормально себя чувствуют в связи с этим. Дальнейшая поддержка этой иллюзии проявляется в неспособности свиней ответить на ложные умозаключения словами, объяснив, что предположения о чувствах, которые им приписывают, ошибочны.
Освободители уверены, что подлинное сопереживание окружающим затруднено. Оно требует терпения, незамутненного разума и желания увидеть реальность иначе — такой, какой ее видят другие. Это задача достаточно сложна для людей, даже когда они взаимодействуют с себе подобными. Мы получаем напоминание об этом всякий раз, как вступаем в контакт с другой культурой. Внезапно наши представления о нормах поведения перестают быть незыблемыми. Но общение с другими человеческими культурами — это еще сравнительно просто. Взаимодействие с животными намного сложнее. Поведение крыс, летучих мышей и норок поистине чуждо человеку.
Освободители утверждают, что взгляд мира глазами животного требует отказа от антропоцентрического подхода в рассмотрении нас и других созданий и принятии биоцентрического видения мира. Мы можем так никогда и не понять поведение всех существ, но мы должны осознавать, что мы живем на одной планете и имеем дело с единой физической реальностью. Чем больше мы воспринимаем себя, как животных, связанных с другими созданиями, а равно и с растениями, водными потоками, камнями, облаками и всей природой в целом, тем выше будет наша эффективность в истинном погружении в чувства наших братьев и сестер.
Освободители думают, что для большинства людей это непосильная задача, потому что большая часть людей живет в своих собственных мирках и не знает, как общаться с окружающими. Таково следствие отчуждение от природы, в том числе от их собственной животной натуры. Чем больше отчужден человек, тем меньше его способность отождествить себя с другими людьми или с животными. Это происходит потому, что отождествление требует понимания себя. Проще говоря, чтобы понять, чего хотят другие, сначала нужно понять, чего хочешь ты.
