Битых два часа оба корабля, круто меня галсы, чтобы поймать в паруса почти что встречный ветер, постепенно продвигались к северу, в глубь залива. Капитан Линдсей умело выдерживал расстояние, которое не смогли преодолеть ядра, выпущенные из пушек преследователей, однако и он, и Пирс понимали, что бухта сужается и маневренность судна в скором времени значительно снизится. Дьюдингстон это тоже понимал и продолжал гнать свой шлюп в северном направлении, не давая беглецам ни малейшей возможности повернуть на юг, в сторону открытого моря.
Вскоре стало ясно, что лейтенант начинает терять терпение. Близилось время отлива, и он знал, что на «Ханне» попытаются этим воспользоваться. Решающий момент наступил, когда оба корабля находились между гаванью Бристоль и островом Пруденс. Пирс был уверен, что, как только они минуют мыс Конимикут и войдут в устье реки, на «Гаспи» тут же приготовятся заложить очередной галс, чтобы развернуться на запад и лишить их последней возможности улизнуть.
Отливное течение становилось все быстрее, они уже проскочили мимо мыса, и «Гаспи» оставила за кормой ту самую длинную песчаную отмель. Расстояние между кораблями сокращалось, и капитан Линдсей с ожиданием смотрел на человека, который был ему известен под именем Макхит. Время, казалось, замедлило свой бег. «Гаспи» приблизилась настолько, что канониры на ней могли бы вполне успешно использовать носовые орудия, а Пирс даже различал лица матросов, Повисших на вантах.
– Ну, капитан, – тихо произнес он. – Пора!
Линдсей отдал соответствующую команду, и нос «Ханны» сместился к северо-западу. Матросы на «Гаспи» тоже зашевелились, и вскоре шхуна резко уклонилась на запад. Дело двигалось к развязке, лейтенант Дьюдингстон сам подписал себе приговор.
Все, кто находился на борту «Ханны», наблюдали за военным кораблем. Зная этот залив как свои пять пальцев, моряки понимали, что еще до того, как «Гаспи» развернется, оба парусника будут отделены друг от друга песчаными отмелями, протянувшимися вдоль мыса Немквид. Дьюдингстон проглотил наживку, и ему уже не соскочить с крючка.
– Ну, капитан, поворачивайте, – сказал Пирс.
Едва «Ханна» взяла курс на восток, военный корабль налетел на песчаную банку и, содрогнувшись всем корпусом, со скрежетом остановился. С канатов такелажа в воду посыпались матросы, а сам Дьюдингстон кубарем покатился по палубе. Накренившись, «Гаспи» зачерпнула парусами воду, и Пирс услышал громкие крики ликования.
– Отлично, Линдсей, – улыбнулся Пирс, похлопав капитана по спине.
– Застряли они, думаю, надолго, – отозвался тот.
– Вне всякого сомнения. – Пирс посмотрел, как увеличивается расстояние между кораблями. – Теперь, капитан, самое время дать знать нашим друзьям в Провиденсе и Бристоле о том, какая беда приключилась с «Гаспи». Они могут спокойно делать свои дела до тех пор, пока прилив не сдернет ее с этой банки. А произойдет это под утро, часам, наверное, к трем. Как вы думаете?
– Нуда. И то не наверняка. Мне кажется, Дьюдингстон засел довольно крепко.
– Еще бы. Уж очень ему хотелось настичь вашу «Ханну».
– А точнее, некоего капитана Макхита.
– Да, Линдсей, вы правы.
Однако теперь ему не до этого. А ночь обещает быть темной.
– И все же я думаю, что этот вариант не самый лучший, – тихо сказала Порция, когда они подходили к спальне Елены.
Комната была не заперта, и у окна по-прежнему сидели две служанки, которые с любопытством посмотрели на Мэри, вошедшую вслед за Порцией.
– Поскольку миссис Грин не возражала, я пригласила миссис Хиггинс сюда, – объяснила Порция девушкам. – Мы потом вместе поедем. – Она взглянула в сторону кровати: полупрозрачный полог был опущен, Елена, по всей видимости, спала. Порция снова повернулась к служанкам. – Если у вас есть какие-то другие дела, то я могу и одна присмотреть за ней.
Девушки, нерешительно переглянувшись, поднялись со стульев.
– Да, у нас много дел, – сказала одна из них.
– Не беспокойтесь, мы с миссис Хиггинс посидим вместо вас, – заверила их Порция. – А если понадобится, я вас позову.
Когда служанки вышли, Мэри села на один из освободившихся стульев, а Порция, притворив дверь, приблизилась к кровати.
