— Но почему ты не спросил у меня разрешения? Я бы позволил тебе повидаться с ними.
— Я этого не знал, — опустил голову Дэниэл.
Глубоко посаженные, черные как смоль глаза Черной Акулы изучали Романа и полковника Кэллоувэя.
— Ты привел с собой не главных вождей, Большая Черепаха?
Под глазом Дэниэла дрогнул мускул, но он по-прежнему сохранял невозмутимое спокойствие.
— Да, как видишь, — ответил он.
— Я их знаю. Кэл-э-вэй давно сражается с нашим народом… Но он настоящий воин. Второй тоже — его наши братья чероки называют Огненноволосым.
Дэниэл кивнул.
Черная Акула, повернувшись, жестом позвал своих приближенных. Подошел Катаэкассу — Черное Копыто — высокий, с тонко очерченным лицом спокойный человек, за ним Молунта, который был его явным антиподом — полный, широколицый, излучающий доброжелательность индеец. К ним присоединился и Черная Птица, вождь племени чиппева. Все они расселись, подтянув к груди колени, и Черная Акула пригласил трех белых последовать их примеру.
Кости старого полковника отчаянно хрустнули, но ему все же удалось принять требуемую позу.
— Я пришел, — официальным тоном начал Черная Акула, — чтобы напомнить тебе о твоем обещании сдать мне форт этим летом, Большая Черепаха.
Роман почувствовал, как вздрогнул при этих словах полковник Кэллоувэй, но тем не менее промолчал.
— Ты сказал, — продолжал вождь, — что в это время женщинам и детям будет легче во время изнурительного перехода. Я дождался лета, как ты мне и советовал. Но теперь того же требует от тебя и Гамильтон, вождь Детройта. У меня есть от него послание к тебе.
Дэниэл, нахмурив брови, изобразил размышление над создавшейся ситуацией.
— Я возьму с собой послание… — он сделал паузу, словно все еще думал над этим, теребя мочку уха, — но меня слишком долго не было в форте, и в мое отсутствие Великий Отец Виргинии прислал большую шишку, капитана, и он, вероятно, не пожелает сдаваться…
С непроницаемыми лицами четверо вождей смотрели на Дэниэла, но он улыбнулся им обезоруживающей улыбкой.
— Дай мне два дня, — он показал два пальца, — и посмотрим, смогу ли я его переубедить.
Ветер топорщил красные и желтые перья на ирокезе Черной Акулы: он жестко торчал, блестя на солнце от медвежьего сала. Рядом с ним зажужжала пчела, вождь досадливо отмахнулся от нее. Наконец он нервно вздернул голову.
— Пусть будет по-твоему, Большая Черепаха. — И величественным жестом передал Дэниэлу послание Гамильтона, после чего встал.
— Я привел с собой сорок тягловых лошадей, чтобы довезти женщин, детей и стариков до Детройта, — сказал он. — Даю тебе слово Черной Акулы, вождя племени шоуни, что их там никто не обидит. И в знак моей дружбы я привез вам, белые братья, семь зажаренных языков буйвола. — Он махнул семерым воинам, и те немедленно принесли языки. Воздух пропитался соблазнительным ароматом.
— Благодарю тебя, Черная Акула, отец мой, — склонил голову Дэниэл.
Черная Акула кивнул, но в глазах его Дэниэл заметил опасный, не сулящий ничего хорошего блеск.
— Предупреди этого Большого Капитана, что если он не сдастся, я умертвлю за частоколом всех, кроме молоденьких девушек — их я оставлю для себя.
Дэниэл кивнул, подняв руку, повернулся и пошел прочь. Роман постарался попасть с ним в ногу. Кэллоувэй пристроился к нему с другой стороны, и все трое неторопливо отправились к воротам.
Семеро воинов, держа языки буйволов, следовали за ними в нескольких шагах.
На полпути Дэниэл крикнул часовым, не спускавшим с них глаз со стен форта:
— Спокойно, ребята, Черная Акула шлет вам презент!
Когда они подошли к воротам, он приказал воинам положить завернутые в листья языки на землю. Шоуни выполнили приказ и повернули обратно.
Ворота слегка приоткрылись, и оттуда вышли Фландерс, Уинфред и несколько мальчишек. Широко улыбаясь Дэниэлу, Роману и старому полковнику, они подобрали мясо. Изекиэл Тернер ткнул дулом ружья в жареные языки, заметив:
— Нисколько не удивлюсь, если они отравлены. — Усы его смешно встопорщились.
Дэниэл, выхватив охотничий нож на поясе Сквайра, отрезал кусок языка и отправил в рот, жуя с видимым удовольствием, даже облизывая пальцы.
