Милт, сидевший за столом напротив Тернера, слушал его рассказ о необыкновенных приключениях в Болгарии и молча усмехался. И эта молчаливая усмешка больше всего остального злила Тернера, словно Берден заранее знал все, что скажет Тернер.
Эшби внимательно выслушал отчет Тернера, задал несколько вопросов и удовлетворенно кивнул головой. Затем почти торжествующе обвел взглядом всех присутствующих.
— Я гоняюсь за этим агентом русских уже много лет, — заметил Эшби, — и, кажется, наконец нам кое-что удалось. Мой старый знакомый в ФБР Томас Кэвеноу будет доволен, услышав о нашей находке.
— Нужно было делать ее раньше, — вздохнул Берден.
— Что вы хотите сказать? — насторожился Эшби. Берден взглянул на часы.
— Самолет с нашим подопечным уже приземлился в Германии, в Мюнхене.
Три часа назад. Сейчас мистер Кемаль Аслан сидит в поезде, который направляется в Берлин.
Наступило молчание.
— Откуда вы это знаете? — нервно дернулся Эшби. — Почему мне ничего не известно?
— Я сам узнал об этом только вчера ночью, когда Кемаль Аслан, провожавший сына в аэропорту, вдруг улетел раньше него в Мюнхен.
— В какой Мюнхен? — не мог понять Эшби. — Почему мне не сообщили?
— Информация поступила поздно ночью, а вас в это время не было. Мне передали, что вы ночью вылетели в Нью-Йорк.
— Да, — кивнул Эшби, — меня не было в городе.
Тернер с досады закусил нижнюю губу. Все их усилия оказались напрасны.
Советский разведчик успел бежать, почувствовав, очевидно, что круг смыкается.
— А мы сидим здесь и теряем время, слушая сообщение Тернера, — в сердцах заметил Бэннон.
— Нет, — спокойно возразил Берден, — мы не теряем время.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил Эшби.
— Во-первых, Кемаль Аслан не может так просто убежать. Даже если он советский разведчик. Это просто не тот случай. Он руководитель крупного концерна, с ним связаны десятки компаний, на его счету миллионы долларов. Как вы считаете, КГБ захочет терять эти деньги?
Эшби улыбнулся.
— Это интересно, продолжайте дальше.
— Во-вторых, он полетел по делу, так как мы сумели записать беседу Кемаля с его юристом. Кстати, к этому юристу тоже стоит присмотреться.
— У нас на него ничего нет, — возразил Бэннон.
— Я просто излагаю свое мнение, — продолжал руководитель советского отдела. — По моим расчетам, ему нужно минимум два-три дня пребывания на Западе, чтобы успеть каким-то образом спасти большую часть денег и перевести их в банки нейтральных стран на подставные счета.
— Может, он уже это сделал? — спросил Бэннон. Он не любил мудрого Бердена и никогда этого особенно не скрывал.
— Нет, — возразил Милт, — мои люди достаточно четко контролируют прохождение всех банковских счетов Кемаля Аслана.
— Не отвлекайтесь, — попросил Эшби.
— В-третьих, если он хотел бежать, что ему мешало просто взять билет в Москву? Или даже в Берлин, где стоят советские войска? Почему, если он летит в Германию, он летит именно в Мюнхен? — спросил Берден; — Мне кажется, русские решили начать какую-то непонятную нам игру.
Тернер внимательно слушал. В отличие от Бэннона он уважал и признавал превосходство Бердена в знании психологии советских людей.
— Я не сомневаюсь, что КГБ сумел вычислить, что именно передали супруги Костандиновы мистеру Тернеру. А раз сумели вычислить, то их естественная реакция — немедленный отзыв своего агента. Вместо этого они отправляют агента в Мюнхен. Кстати, ему никто не звонил, кроме его юрисконсульта. Вот почему я прошу мистера Бэннона обратить на него самое пристальное внимание. И, наконец, сегодня он выехал в Берлин. Я спрашиваю, почему такой непонятный маршрут? Из Мюнхена на поезде в Берлин. И вынужден признать, что пока не знаю ответа на этот вопрос. Но не сомневаюсь, что он принимает участие в какой-то очень сложной комбинации, и в расчет, очевидно, принята и наша реакция на полученную фотографию.
— Вы хотите сказать, что КГБ специально держит его в пределах нашего внимания, чтобы провести какую-то операцию? — понял Эшби.
— В этом я убежден. И, наконец, самое важное вчера в Берлин прилетел генерал Дроздов. Это тот самый генерал, который четыре года возглавлял резидентуру советской разведки в Нью-Йорке.
