Девочка высыпала себе в чашку полную ложку сахара и рассмеялась.
– Даже не знаю, с чего начать. Может, моя соседка, которая, думается мне, этим утром прокралась в комнату перед самым рассветом и снова ушла, прежде чем я проснулась. Нет, погоди, это занятия, которые ведет пара из ангела и демона. Или, – добавила она, сглотнув, – то, как здешние ребята смотрят на меня, словно я какая-то легендарная оригиналка. Безымянная оригиналка – это ладно, я привыкла. Но знаменитая…
– Ты не знаменитая, – перебил Майлз и откусил изрядный кусок рогалика. – Я разберусь с этим по порядку, по одному вопросу за раз, – добавил он, не переставая жевать.
Когда он промокнул рот салфеткой, Люс наполовину поразило, наполовину насмешило его неожиданно безупречное поведение за столом. Она невольно вообразила, как он в детстве берет в гольф-клубе некие причудливые уроки этикета.
– Шелби резковата на поворотах, – начал Майлз, – но она бывает и классной. Когда сама этого хочет. Я, конечно, еще не познакомился с этой стороной ее характера, – добавил он, фыркнув. – Но ходят такие слухи. Что до Франки и Стивена, это поначалу озадачило и меня тоже, но каким-то образом они добиваются результатов. Это вроде небесного равновесия. Почему- то присутствие обеих сторон позволяет учащимся лучше развиваться.
Опять это слово. Развиваться. Ей вспомнилось, как к нему же прибег Дэниел, объясняя, что не присоединится к ней в Прибрежной. Но развиваться во что? Это понятие применимо только к нефилимам. Не к Люс, единственному чистокровному человеку в классе почти ангелов, дожидающейся, пока ее собственный ангел не соизволит вернуться и спасти ее.
– Люс, – продолжил Майлз, прервав ее размышления, – на тебя обращают внимание, потому что все наслышаны о вас с Дэниелом, но никто не знает подлинной истории.
– Так вместо того, чтобы просто спросить меня…
– О чем? Действительно ли вы занимались этим на облаках? Или правда ли, что его неистовая – ну, сама понимаешь – «слава» всегда сокрушает твое смертное… – Он вдруг осекся, заметив перепуганный взгляд Люс, и сглотнул. – Прости. В том смысле, что ты права, вместо этого истории позволяют разрастись в большую легенду. То есть все остальные. Я стараюсь, хм… не домысливать.
Майлз опустил на стол чашку с чаем и уставился на свою салфетку.
– Возможно, это кажется чересчур личным для каких-то вопросов.
Он поднял взгляд и теперь смотрел прямо на нее, но это не встревожило Люс. Напротив, его ясные синие глаза и чуть кривоватая улыбка чем-то напоминали распахнутую дверь – приглашение к разговору на ряд тем, которые она так до сих пор и не смогла ни с кем обсудить. Как бы тошно ей ни было, девочка понимала, почему Дэниел и мистер Коул запретили ей связываться с Келли или с родителями. Но именно Дэниел и мистер Коул отправили ее в Прибрежную школу. Именно они утверждали, что она будет здесь в безопасности. Так что Люс не видела причин скрывать свою историю от кого-то вроде Майлза. Тем более что он и так знал какую-то часть правды.
– Это долгая история, – отозвалась она. – Буквально. И я до сих пор не узнала ее до конца. Но в целом Дэниел – важный ангел. Думаю, он до падения был какой-то крупной шишкой.
Люс сглотнула, избегая встречаться с Майлзом взглядом. Она порядком нервничала.
– По крайней мере, так было, пока он не влюбился в меня.
И все это начало выплескиваться из нее. Все, начиная с ее первого дня в Мече и Кресте. То, как Арриана с Гэбби заботились о ней, а Молли и Кэм насмехались. Жуткое ощущение, нахлынувшее на нее при виде собственной фотографии из прошлой жизни. Сокрушившая ее смерть Пенн. Нереальная битва на кладбище. Люс выпустила некоторые подробности о Дэниеле, их совместные переживания – но, закончив рассказ, она была уверена, что нарисовала для Майлза довольно-таки полную картину происшедшего, и надеялась, что развеяла миф о своей личной жизни по крайней мере для одного человека.
Под конец ей даже стало легче.
– Ух ты. На самом деле я еще никогда и никому об этом не рассказывала. Так приятно проговорить все вслух. Как будто от того, что я призналась в этом кому-то еще, оно стало в большей степени настоящим.
