После того как Бурнаша увели, начальник РУВД, выждав несколько минут, отправился почистить обувь: надо было срочно предупредить связного об опасности и передать подчиненным, где им следует встретить Косого для душевной беседы. Но к великому разочарованию, место чистильщика на площади перед контрразведкой пустовало. Поэтому, тяжело вздохнув, Мухомор был вынужден пешком отправиться через весь город в аптеку.
* * *
– Товарищ полковник! – Солонец вздернул руку к шапке. – Личный состав N-ского РУВД построен. Начальник отдела уголовного розыска майор…
– Вижу, что майор, – прервал Соловца красномордый проверяющий и потянул носом. – Что у вас тут произошло?
– Акт вандализма, товарищ полковник. Подозреваемых уже ищут.
– Хорошо, что ищут. – Чиновник из ГУВД оглядел жиденькую цепочку сержантов, оперов и дознавателей, в которой белыми воронами выделялись Волков, Чуков и Удодов. Первые двое – забинтованными руками и густо смазанными лечебной мазью физиономиями, третий – высунутым изо рта фиолетовым языком и закрытыми глазами.
– Что это с ним? – полковник указал на Удодова.
– Ночь не спал, – нашелся майор. – Устал…
Стоящее в неподвижном морозном воздухе сортирное амбре перебивало все запахи, включая мощный дух, шедший от в хлам пьяного дознавателя.
– А где Петренко? – поинтересовался полковник.
– На территории, – быстро выдал Соловец.
– Появится – сразу ко мне, – приказал проверяющий и полез в один из автобусов, где пэпээсники уже готовили стол с обильной закуской и выпивкой.
“Где ж я тебе его возьму?” – тоскливо подумал начальник ОУРа и жестом подозвал к себе одного из сержантов.
– Слышь, Федя, помнишь, ты говорил, что у тебя тесть чуть кони не двинул, когда метилового спирта хлебнул? – шепотом спросил Соловец. – Ну, в туалете бутыль нашел и…
– Было дело, – кивнул патрульный. – Неделю ни хрена не видел…
– А там еще осталось? – с надеждой просипел майор.
– Должно быть… А зачем тебе? – подозрительно осведомился сержант, которому пришло на ум, что начальник ОУРа изобрел способ пить метил и дихлорэтан без вреда для здоровья.
– Контакты протереть. В телефоне, – зашипел Соловец. – Чтобы лучше слышно было…
– Серьезно?
– Федя, ты что, полный дебил или прикидываешься? – разозлился майор. – Не видишь, что происходит? Где я этому полкану сейчас Петренко возьму?
– Где? – тупо спросил сержант.
– В Караганде! – заорал Соловец. Брови патрульного поползли вверх.
– А че он там делает?
– С тобой все ясно. – Начальник ОУРа взял себя в руки. – Значит, так. Сейчас идешь домой и приносишь мне… я повторяю – мне!… сто граммов этой отравы. Не пятьдесят и не двести, а сто! Понял?!
– Понял, – обиделся сержант.
– Отдашь мне пузырек и забудешь, о чем мы говорили. Врубился?!
– Да…
– Выполняй! Одна нога здесь, другая там! – прикрикнул Соловец на неспешно зашагавшего к соседнему дому сержанта.
Федя прибавил ходу.
Возможно, с точки зрения теории, Николай Александрович и рассчитал все точно.
Но, к сожалению, он не учел жизненных реалий. По пути в тюрьму Бурнаш попросил разрешения справить нужду и, после недолгих переговоров с конвоирами, был развязан вопреки всем инструкциям, полученным в контрразведке. Отцы-командиры, разбираясь с последствиями подобных происшествий, обычно довольно образно замечают, мол, куда солдата не целуй – везде задница. Как бы то ни было, в результате собственного легкомыслия Косой и его напарник с битыми физиономиями остались одни, а бандит немедленно бросился назад в контрразведку. Его так душила ненависть к “мстителям”, что, пренебрегая безопасностью, он не стал обивать пороги кабинетов “обыкновенных” офицеров, а прямиком направился к самому Леопольду Кудасову.
К счастью для Петренко, атаман не стал тратить время на рассказ о побеге из-под стражи, тем более что считал его причиной собственную невыдержанность и обычную тупость “полицейского”. Вместо этого Бурнаш поведал начальнику контрразведки и штабс-капитану Овечкину “страшилку” о злодеяниях компании Даньки [Подробнее см. к/ф “Новые приключения неуловимых”]. В данном случае, как говорится, лекция попала в подготовленную аудиторию, и Кудасов, давно ожидавший визита “мстителей”, немедленно принял меры к аресту большевистского лазутчика. Причем в качестве “поощрительного приза” разрешил атаману лично задержать парнишку, что Бурнаш с удовольствием и сделал: “Ку-ку, Гриня! Откукарекался!”
