Измлада полный откровенья,
Играл могучей ты рукой,
Роняя пламень вдохновенья
В грудь молодого поколенья,
Путеводимого тобой!
Так от имени поэтического окружения оценивал роль Пушкина И. Бороздна, поэт и прозаик 30—40-х годов прошлого века.
В архиве московского знакомого Пушкина Ивана Васильевича Киреевского, критика, публициста, сотрудника «Московского вестника» (брата известного собирателя русских народных песен и критика П. В. Киреевского) сохранилось любопытное стихотворное посвящение «Пушкину». Оно написано Э. Перцовым, литератором и публицистом, который познакомился с автором «Руслана и Людмилы» в начале 20-х годов. В послании отразилось искреннее, сердечное влечение к Пушкину со стороны поэтического окружения.
...Твоих веселий сердце просит,
Твоя печаль наводит грусть,
И девы помнят наизусть
Твои сердечные куплеты.
Как часто юные поэты,
Плетя на твой узор цветы,
Кончают рифмами твоими,
И рады б знать твои грехи,
Чтоб исповедоваться ими.
Чем важны такие признания? В них — отзвуки сердечных влечений молодого поколения начала прошлого века. Чувства, чаяния, восторги отразились так естественно и искренно.
Если включить эти признания в рассказ учителя о восприятии поэта его современниками, это придаст особую тональность, позволит передать эмоциональную атмосферу восторга и поклонения, каким был окружен Пушкин в зените славы.
Есть в поэтических посланиях яркие зарисовки отдельных биографических моментов. Так, поэт Николай Языков, гостивший около полутора месяцев у П. А. Осиповой в Тригорском, близко сошелся с жившим в Михайловском (в период ссылки летом 1826 г.) Пушкиным. Три стихотворных воспоминания о тех встречах рассказывают о поэте и о «приюте свободного поэта, Не побежденного судьбой»...
...И часто вижу я во сне:
И три горы, и дом красивый,
И светлой Сороти извивы
Златого месяца в огне,
И там, у берега, тень ивы —
Приют прохлады в летний зной,
Наяды полог продувной;
И те отлогости, те нивы,
Из-за которых вдалеке,
На вороном аргамаке,
Заморской шляпою покрытый,
Спеша в Тригорское, один —
Вольтер и Гете и Расин —
Являлся Пушкин знаменитый...
В посланиях Н. М. Языкова «А. С. Пушкину», «Тригорское», «К П. А. Осиповой» тоже немало искренних восторгов и признаний. «О ты, чья дружба мне дороже Приветов ласковой молвы, Милее девицы пригожей, Святее всякой головы!..» — так обращается к Пушкину, «пророку изящного», Н. Языков.
В стихах говорится о вольнолюбивом характере поэта, о «несмолкаемых речах», в которых оба поэта (Языков и Пушкин) «звали свободу в нашу Русь», размышляли о «славной старине». Обратим внимание и на лаконичное определение Пушкина как «опального певца свободы», принадлежащее Языкову.
Сколько интереснейших подробностей о поэте рассыпано в поэтических посланиях к нему современников, сколько ценных наблюдений оставили нам стихотворцы, которые были лично знакомы с Пушкиным, дружили с ним на протяжении многих лет.
Уже упоминались стихи, в которых лицейский друг поэта В. Кюхельбекер восклицал: «...Мой огненный, чувствительный певец...» Об «огненности», «пламенности» и взора, и ума, и душевных движений, о сверкающей огнистости поэтического дара Пушкина часто упоминалось в мемуарах, письмах, стихах.
Знавший Пушкина с детства Петр Андреевич Вяземский, многие годы поддерживавший, с ним тесное дружеское общение, писал, что «поэтической дружины Смелый вождь и исполин...» был
Отрок с огненной печатью,
С тайным заревом лучей
Вдохновенья и призванья
На пророческом челе,
Полном думы и мечтанья...
В этих лаконично сжатых характеристиках — лейтмотивы многих отзывов о поэте его современников. Он был «...черно-кудрявый, огнеокий Пламенный Онегина создатель» по отзыву (правда, более позднему) В. Бенедиктова. Его видели «...кипящего жизнью Полного замыслов пылких...» — по свидетельству Я. Грота (лицеиста VI курса), автора воспоминаний о посещении Пушкиным Лицея в 1828—1831 годах. «...Смелый всадник на Пегасе» был «...также пылок на сукне...» (то есть в игре.— Е.В.) — по воспоминаниям И. Великопольского, поэта, знакомого Пушкина еще по Петербургу до первой ссылки, когда оба были членами Общества любителей словесности, наук и художеств.
