Я посмотрел на Рози, а та на меня не взглянула. Теперь память вернулась: я прокрадывался в комнату матери, натягивал ее колготки до самой шеи. Вспомнилось, будь я проклят, как она их с меня стаскивала и хлестала, не глядя, лупила так часто, что нечего удивляться, почему я не протестовал, получая от Рози сучьи оплеухи. Секс тоже разъяснился – я знал, чего хотят женщины. Разумеется, знал, чего они хотят, практически будучи одной из них. Взмахом ножа принужденный носить трусы вместо колготок, вечно стремился забраться в тело, где, пожалуй, чувствовал себя спокойнее, чем в своем собственном взбудораженном тестостероном доме далеко от дома.
– Мне пришлось принимать решение. Я подумала, что ты больше похож на мальчика, чем на девочку. Врачи сделали все возможное. Тогда еще не было таких продвинутых методов, как теперь. У меня оставалась армейская страховка твоего отца, мы нашли хирурга. Подтянули там, подшили тут, где-то залатали, что-то вывернули наизнанку. Не знаю, что за хреновину они сделали, но превратили тебя в мальчика.
– Наверно, ты для потехи назвала меня Джоном Томасом?
– Как тебя надо было назвать – Ричардом? Все лучше, чем какая-нибудь идиотская кличка для косоглазых.
Мне лишь одно осталось сказать.
– Твой муж мертв. Знаешь?
– Конечно знаю. Давным-давно письмо пришло.
– Спасибо, что сообщила.
– Какая разница? Он умер задолго до смерти.
– Может, Сан еще была жива, прежде чем ее развеяли в прах.
Я швырнул трубку. Телефон должен был бы разбиться, но уцелел. Я был импотентом во всех отношениях.
– Не все так плохо, – сказала Рози. – Беде сопутствует кое-какая удача.
– Надеюсь, ты шутишь.
– Я не шучу. Смотри.
Она схватила газету с этажерки у дивана и прочла:
– «Выиграл пока непредъявленный лотерейный билет». Видишь? А номер совпадает с датой моего рождения. Разве не ты его купил? Мы разбогатеем, Джон. Обещаю даже больше не называть тебя дядей Томом. Господь милосердный послал нам удачу, мать твою.
Я оторвал страницу, свернул, сунул в нагрудный карман, где теперь держал бумажник.
– Мы не разбогатеем. Разбогатею я.
– Это что еще за хренотень?
– Я ухожу, Рози. Оставляю тебя и всех прочих. Можешь жить в этой хибаре. Забери себе стенные панели под дерево, дрянной ковер, дерьмовый телевизор.
Я покатился к дверям, наткнулся мертвыми ногами на ее ляжки, проехал прямо по пальцам.
– Гад долбаный.
Она покачнулась и упала на пол. Я подъехал к ней.
– Не вынуждай меня задавить тебя. Эта коляска въезжает на лестницу. Вполне с тобой справится.
Рози откатилась в сторону. Я выехал в открытую дверь, поехал дальше. Был уже на полпути к дороге, когда ей удалось встать, и проехал еще четверть мили, когда она задохнулась, пытаясь догнать меня.
– Трахнутый черномазый! – орала она. – Косоглазый ублюдок!
Я катился, но не бродяжничал. У меня была цель. Телефон на Джайант-Тревел-плаза. Оттуда позвоню в лотерейную комиссию, на следующий день получу выигрыш. Потом обращусь к агентам по недвижимости и спрошу, не желают ли быстренько получить комиссионные.
Агент – очень симпатичный парень, молодой, полный жизненных соков.
– Если вдруг почувствуете себя одиноко, – сказал я ему, – у меня целый список девушек, которым можно звякнуть в любую минуту.
– Ну… – сказал он.
– Ну да, вот так вот: всем трещинам трещина.
– Что?
Я покачал головой.
– Ничего. Я чертовски устал, засыпаю прямо на ногах.
Ему хватило такта не поправлять меня.
Зачем? Зачем они это сделали? Начну с Рози. В процессе развода мой адвокат получил возможность показать мне копию медицинского свидетельства. Диагноз: шизоаффективность. Вот чем объясняется ее так называемая религия и песни. Объясняется многое, хоть и не все.
А мать? Думала, будто Рози в конце концов сделает меня мужчиной, если надолго удержит, точно так же, как много лет назад сделали врачи и сестры. Рози должна была довести дело до конца, сшить вместе две половинки сознания и во второй раз шлепнуть по попке. И – вот он я, стопроцентный мужчина с газонокосилкой, поклонник профессионального спорта.
У матери была темная мысль, распространившаяся словесным путем. Еще одна пророчица. Вместе с прочими она меня окутала своими горячечными снами о конце света, который «мы-все-встретим-вместе». Планировала неторопливо, шаг за шагом: «Теперь ты верующий, не забудь асбестовый костюм».
