Наконец стало совсем темно. Я собрал разведчиков, спросил, все ли готовы, подал команду и первым выскочил из окопа.
Когда отошли от своих траншей, со мной поравнялся Макагонов.
— Негоже командиру ходить за дозорного, — сказал он и обернулся: — Ну-ка ты, жирафник, давай в дозор с Пантелеевым!
Саша и Пантелеев беспрекословно пошли вперед. С этого момента и дальше, до самого возвращения, я чувствовал, хоть я и старший, все слушают, что скажет Макагонов. Он был опытный разведчик, с ним люди много раз бывали в деле. В него верили.
Вообще понятие «командовать» в разведке своеобразно. Как командовать, когда вблизи противника нельзя произнести ни слова, нельзя сделать ни одного заметного движения. Здесь вместо команды — едва уловимый жест, кивок, а то и просто — «делай как я». Командир ползет — все за ним, остановился — и все замерли.
Обычно поиск разрабатывается и продумывается до мельчайших подробностей заранее. Иногда все действия репетируются на местности, похожей на ту, где предстоит «работа». Случайности, конечно, меняют ход событий, но все же продуманная канва объединяет общие усилия без лишних команд.
Люди, которые не раз ходили на задание вместе, понимают друг друга без слов. У них, как говорится, один мигнет — другой смекнет.
Я был новичком и, естественно, не мог сразу верховодить. Поэтому я Макагонову не противился. Да и щелканье пуль над головой несколько умеряло мою прыть.
Сначала мы шли быстро. Останавливались, только когда ракета взмывала в небо. Покачиваясь, ракета плавно спускалась к земле, заливая все вокруг зеленоватым светом. Мы, не двигаясь, лежали на снегу.
От середины нейтральной зоны продвигались ползком. Когда впереди показался кустарник, я узнал его: он примыкал к проволоке противника. Наблюдая за объектом из своих окопов, я намеревался использовать этот кустарник для маскировки. По нему можно было подползти к проволочному заграждению.
Я показал Макагонову рукой в направлении кустарника. Но Макагонов отрицательно помотал головой. Меня это задело, я еще раз махнул в сторону кустов. Тогда Макагонов приблизился ко мне и без голоса, одним дыханием, прошептал на ухо:
— Хрустеть будет.
Затем он кистью руки вильнул перед моими глазами, как делают, когда изображают рыбу, и я сразу понял! нужно, обтекая кустарник, ползти опушкой его, он нас скроет от наблюдателей и приведет к проволоке.
Я кивнул и пополз за Макагоновым.
Проволоку резали два разведчика. Один, лежа на спине, перекусывал ее ножницами, другой отводил концы. Резали только нижние нити, до верхних тянуться опасно, да они нам и не помешают.
Сердце у меня гулко стучало, по спине пробегал холодок. Враг был рядом. Опасно было даже громко дышать, услышат. Когда проход был готов и подошла моя очередь ползти под проволоку, кровь во всем теле приливала и отливала горячими волнами.
В немецкую траншею мы спустились вшестером. Двое остались охранять и расширять проход на тот случай, если нам придется спешно отходить.
Траншеи роются извилистые. В том изгибе, куда мы спустились, никого не было. Мы заглянули за ближние повороты — справа и слева. Пусто. По намеченному плану двинулись вверх, к пулемету. По стенке траншеи тянулся прикрепленный скобами кабель. Я показал на него Макагонову. Тот кивнул: «Режь». Я достал нож и стал резать провод. Он оказался крепким и не поддавался. И вдруг, когда я возился с проводом, из-за поворота вышли два гитлеровца. Это было настолько неожиданно, что мы оцепенели.
Фашисты подошли спокойно, и передний о чем-то стал спрашивать. Очевидно, нас приняли за своих связистов. Они были в белых маскировочных костюмах, мы — тоже.
И вот тут короткая очередь треснула у меня над ухом. В первое мгновение я даже не понял, кто стреляет. Затем увидел, как ближний ко мне гитлеровец повалился на спину, а второй бросился бежать.
Стрелял, как выяснилось потом, Пантелеев, у парня просто не выдержали нервы.
Я перепрыгнул через убитого и кинулся за убегавшим. Настиг его. Схватил за плечи. Попытался свалить. Но сильный удар отбросил меня назад. Гитлеровец побежал дальше. С налету я прыгнул ему на плечи, но он ловко вывернулся. Я упал. В этот момент, видно только опомнясь, фашист закричал.
