Они разбили лагерь, и фон Хорст, отправившись на охоту, подстрелил из лука антилопу. Вскоре они уже запекали мясо на небольшом костре. Белый Старик, тяжело ступая, проковылял к небольшим деревцам, с которых быстро сорвал все листья. На открытой равнине, где они остановились, сияло солнце в зените и мирно паслись огромные животные, не потревоженные пока ни одним хищником.
Фон Хорст чувствовал спокойствие и умиротворение, разлитые в воздухе, точно белые облака над морской гладью, и душа его была в гармонии с миром. Он смотрел на Ла-джа восхищенным взглядом, и с его губ чуть было не сорвалось признание в том, что наполняло все его существо.
Она неожиданно обернулась и поймала его взгляд; несколько мгновений они смотрели друг на друга, затем девушка отвела глаза и показала на равнину.
— Когда мы снова тронемся в путь, — сказала она, — я пойду туда одна.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он. — Эта дорога не в Ло-гар, Ло-гар прямо, там, куда мы шли.
— Слева от нас есть большое озеро, — объяснила Ла-джа. — Нам пришлось сделать крюк, чтобы обогнуть его. Отсюда озеро не видно, оно в низине за скалами.
— Одна ты не пойдешь туда, — сказал фон Хорст, — Я пойду с тобой.
— Разве я не говорила тебе множество раз, что не хочу, чтобы ты шел со мной? Сколько раз нужно повторять, что ты мне не нравишься? Уходи и оставь меня.
Позволь мне спокойно вернуться к своему племени.
Фон Хорст вспыхнул. С его губ уже готовы были сорваться резкие слова, но он проглотил обиду, сказав лишь:
— Я пойду с тобой, потому что я… потому что… ну, потому что ты не можешь идти одна.
Ла-джа встала.
— Ты мне не нужен, и я тебя не хочу, — сказала она, отошла в сторону и легла спать в тени дерева.
Фон Хорст сидел, погруженный в мрачные размышления. Он был безутешен. Белый Старик, закончив трапезу, напился из ручья за лагерем и стоял под ближайшим деревом, покачиваясь. Фон Хорст знал, что он останется там и будет охранять их лучше любого воина, а потому растянулся на земле и вскоре заснул.
Когда он проснулся, Белый Старик все еще стоял в тени, плавно раскачиваясь всем своим косматым туловищем; вечно стоявшее в зените солнце так же безмятежно сияло в вышине. Он, может быть, проспал не более минуты, а может быть, и неделю, по меркам внешнего мира. Фон Хорст поискал взглядом Ла-джа.
Там, где он видел ее в последний раз, девушки не было.
Неожиданно дурное предчувствие заставило его вскочить на ноги. Он быстро огляделся. Девушки нигде не было видно. Он громко позвал ее, но ответа не получил.
Затем фон Хорст бросился туда, где она спала, и осмотрел почву в окрестностях лагеря. Не было никаких признаков того, что кроме них тут были другие люди или животные.
Он скоро отбросил предположение, что девушку схватили люди или дикий зверь. Если бы кто-то попытался это сделать, она позвала бы его на помощь, да и Белый Старик, конечно, защитил бы лагерь от любого пришельца. Объяснение могло быть только одно — Ла-джа ушла, ускользнув от него. Его настойчивость и желание непременно идти с ней не оставили девушке другого выхода — она просто сбежала.
Его гордость была задета, но боль, разрывавшая его сердце, все пересилила. Почва была выбита у него из под ног. Казалось, уже ничто не ждало его в будущем.
Что ему было делать? Куда он мог пойти? Он понятия не имел, где находится Сари, а только в Сари фон Хорст мог надеяться найти друга в этом огромном чуждом мире. Но он колебался лишь мгновение, а затем кликнул Белого Старика, и по его команде животное подняло его на свою спину. Фон Хорст направил его туда, куда указывала Ла-джа, прежде чем они отправились спать.
Мысли его пришли в порядок. Он ехал в Ло-гар. Пока в нем теплится жизнь, он не оставит надежду завоевать девушку, которую любит.
Он подстегивал Белого Старика в надежде догнать беглянку. Не зная, как долго он спал, он не имел представления о том, как далеко она могла уйти. Ла-джа сказала ему, что Ло-гар не далее одного перехода от места их последнего лагеря, но они все шли и шли, фон Хорст чувствовал себя полумертвым от усталости, а Белый Старик в конце концов отказался идти дальше и остановился для отдыха, но не было никаких признаков ни Ла-джа, ни какого-нибудь поселения, ни даже большого озера, которое, как она сказала, они должны были обогнуть.
