Он мог только гадать, был ли теперь ближе к Ло-гару, чем раньше. Этот поход часто казался ему безрассудным и безнадежным. Но что еще оставалось делать?
Он мог с равной вероятностью идти как в верном направлении, так и в ошибочном. Если бы Ла-джа была с ним, он, может быть, решил бы остаться навсегда в одной из прекрасных долин, которые они пересекали, но о том, чтобы жить всегда одному, нечего было и думать. Итак, он продвигался вперед, открывая для себя мир, о существовании которого и не подозревал.
С каждой новой возвышенностью, на которую ступала его нога, росла и его тяга к неизвестному. Что там, за вершиной? Какие новые горизонты ему откроются?
Однажды, когда Белый Старик, мощно ступая, направлялся к небольшому холму, а человек представлял себе картины, скрывающиеся за его вершиной, он услышал громкий рев, за которым последовал другой.
С этим ревом, казалось, смешивались человеческие голоса.
Для фон Хорста люди были врагами — настолько прочно он усвоил обычаи каменного века, но он решил все же взглянуть на них. Может, это были жители Ло-гара? Может быть, он достиг Ло-гара!
По звукам можно было предположить, что люди гнали стадо, в котором было много быков.
Соскользнув с шеи Белого Старика, фон Хорст приказал гиганту оставаться на месте; затем он осторожно двинулся вперед, надеясь достичь вершины хребта незамеченным. Это ему удалось, и мгновение спустя он уже наблюдал такую сцену, которая заставила его усомниться в своем рассудке.
Он лежал на невысоком утесе, а внизу, под ним, расположились четверо существ, точно возникших из кошмарного сна. У них были приземистые человеческие тела. Лицо, плечи и грудь покрыты длинными коричневыми волосами. На затылке торчали короткие, тяжелые рога, очень похожие на рога бизона. А хвосты были с пушистой кисточкой на конце. Их рев был похож на рев быка, и одновременно они могли говорить по-человечески.
Эти необычные существа пытались приблизиться к скале, но оттуда летели камни и не давали им подойти.
Вероятно, какое-то существо или существа, скрытые от глаз фон Хорста выступом скалы, держали оборону.
Наступавшие всякий раз ревели от бешенства, и время от времени одно из существ било ногой по земле, точно разъяренный бык, поэтому фон Хорст сразу окрестил их людьми-бизонами. Они никак не оборонялись, поскольку никто из четверки ни разу не бросил камень в ответ.
Случайно он уловил одно-два слова из их разговора и обнаружил, что они говорят на общем для всех человеческих существ Пеллюсидара языке. Вскоре один из них повысил голос и закричал, обращаясь к тому, кто держал их у подножия утеса.
— Хватит бросаться камнями, гилок, — сказал он. — Тебе только хуже будет, когда мы тебя поймаем, а мы тебя поймаем, уж будь уверен. У тебя нет ни пищи, ни воды, так что тебе придется выйти либо умереть с голоду.
— Что вам от нас нужно? — спросил голос из глубины скалы.
— Нам нужна женщина, — ответил тот из людей-бизонов, который говорил и раньше.
— А я вам не нужен? — спросил голос.
— Только, чтобы убить тебя; но если ты отдашь нам женщину, мы тебя пощадим.
— Как мне узнать, что вы сдержите слово?
— Мы не лжем, — ответил человек-бизон. — Приведи ее сюда, и мы тебя отпустим.
— Я веду ее, — объявил голос.
— Ах ты свинья! — вырвалось потихоньку у фон Хорста.
Мгновенье спустя он увидел, как мужчина показался из-за выступа скалы, таща женщину за волосы. В ту же секунду он вскочил на ноги, охваченный ужасом и яростью, ибо с первого взгляда узнал их — это были Скраф и Ла-джа.
Некоторое время он приходил в себя, наблюдая за ними; потом приладил к луку стрелу, но Скрафа заслоняла собой девушка. Фон Хорст не мог стрелять, опасаясь ранить ее.
— Ла-джа! — закричал он.
Девушка обернулась на голос. Скраф и люди-бизоны увидели фигуру на вершине утеса.
— Посторонись, Ла-джа! — кричал он. — Посторонись!
Она мгновенно изогнулась, оттолкнув Скрафа, так что он стал прекрасной мишенью для лучника, чья стрела была уже натянута. Раздался звон струны.
Скраф вскрикнул и упал, схватившись за оперение стрелы, глубоко вонзившейся в его тело; падая, он разжал руку, державшую волосы Ла-джа.
