– Что ты делаешь?! – вскрикнула Птица, когда ощутила, как спасенный человек вцепился ей в шею. Вампир не ответил, лишь яростнее вгрызся в плотные перья. Злая грифоночка с трудом разжала его челюсти и отбросила хищника в сторону.
– Безумец! – прошипела Птица. – Моя кровь ядовита!
Вампир уже понял это и сам. Схватившись за горло, он осел на песок, тщетно пытаясь вдохнуть. Гневно размахивая хвостом, Птица наблюдала за агонией.
– Он был моим другом, – глухо произнес кто-то за ее спиной. Вздрогнув, грифоночка резко обернулась и уставилась на оборотня, который только что мертвым лежал в луже крови. Волк смерил Птицу не самым приветливым взглядом.
– Он был моим другом, – повторил он мрачно. – Таким, как я, трудно заводить друзей.
– И давно вы за мной охотитесь? – поинтересовалась Птица.
Волк клацнул зубами, но ничего не ответил. Они молчали, пока вампир не перестал дергаться. Только затем, глухо рявкнув, оборотень прыгнул на грифоночку и с человеческим воплем покатился по песку, на этот раз пятная его своей подлинной кровью. Встряхнувшись, Птица подошла к раненному волку и сильным ударом оборвала его мучения.
– У таких, как я, друзей не бывает, – сказала она мертвому оборотню.
7-е, 232 год.
...Скоро минует год с тех пор, как я осталась одна. Зачем я живу здесь? Кто скажет? Когда-то я знала. Как же давно это было, о чистый ветер, как же давно...
Кажется, люди уже догадались о судьбе старого смотрителя. Со дня на день следует ждать гостей. Как меня убьют? Хотела бы я знать... Лишь бы не как в прошлый раз.
Н'ктар так и не прилетел. Смешно, в первые дни я верила, что он за мной ухаживает. Куда там... Н'ктар оказался достаточно мудр, чтобы все понять – и ничего не понять. Находим и теряем, в этом все мы. В этом нас нет...
«Но ради чего?» – спросил он, когда я рассказала о себе. – «Ради чего всё это?!»
«Слишком много боли», – ответила я. – «Слишком много боли. Я задыхаюсь, когда ее так много.»
Он схватил меня за крылья.
«Кто? Кто обрек тебя на это?!»
Уже тогда я видела, что он ничего не поймет. Но надежда – самый беспощадный истязатель. Ни один палач не сравнится с надеждой в изобретательности и терпении.
Любопытно, зачем я продолжаю дневник старика? Хотела бы я знать. Сколько таких стариков, мужей и юношей, старух, женщин и дев встречалось на моем пути, сколько? Если бы я могла вспомнить!
Но нет, память по-прежнему неподвластна. Порою кажется, будто во мне живет кто-то еще, кто-то совсем-совсем не такой, как я, и в то же время – плоть от души моей, капля крови моего сердца. Птица?
Не зря же меня так зовут...
В этот раз с обозом шли два десятка солдат и маг. На последней телеге везли большую, широкую клетку с блестящими металлическими прутьями.
Птица ждала их снаружи, на утесе, в лучах жаркого летнего солнца. Свежий ветер играл с ее оперением, сверкавшим подобно статуе из хрустальных игл. Первым к грифоночке подошел офицер, за ним солдаты. Маг остался у повозки.
– Чем могу служить? – спокойно спросила Птица. Офицер вздрогнул, но взял себя в руки.
– Где смотритель? – спросил он резко.
– Умер почти полтора года назад. С тех пор за маяком смотрю я.
Солдаты переглянулись. Офицер скрестил руки на груди.
– По какому праву ты поселилась на королевском маяке?
– По праву ученичества. У меня есть грамота, – грифоночка протянула офицеру свиток пергамента. Тот, не читая, бросил его магу.
– Зверь не может занимать пост смотрителя, – отчеканил человек. – У нас есть приказ доставить тебя в королевский зверинец Аннаталана, где его величество лично решит твою участь.
Птица медленно подняла голову. Хотя она сильно выросла за минувшие годы, ей по-прежнему приходилось смотреть на людей снизу-вверх.
Смотреть с бесконечной, неземной печалью.
– Я не могу войти в клетку, – сказала она тихо. – Меня нельзя пленить.
– Ты подчинишься приказу его величества, иначе...
– ...вам придется меня убить, – закончила грифоночка. Уголки пластичного клюва чуть приподнялись в слабой улыбке.
Офицер запнулся.
– Мы не хотим причинять тебе вред, – сказал он после довольно продолжительной паузы. – Грифоны не числятся в реестре вредных существ.
