Он еще долго бродил бы среди развалин, если бы не плохое самочувствие. Как глупо с его стороны, подумал он, испытывать сильное волнение, возбуждение, какие он испытывал раньше только перед битвой. Ведь сейчас ему предстоит не битва, сказал он сам себе, это победа, а ему отводится роль героя-победителя.
Обернувшись, чтобы бросить последний взгляд на развалины, и отдав честь давно почившим монахам, Бью взобрался в повозку и направился в путь, исполненный сильного желания увидеть мисс Розалинду. Второй раз он натянул поводья, остановив лошадей в том месте, где днем раньше мисс Уинзлоу остановила повозку, его оценивающий взгляд был не менее восхищен видом, раскинувшимся перед ним. Поля, которые он видел, принадлежат ему. Каждый камень в низкой стене, окружающей поместье – его, каждое дерево, каждый цветок, каждое стекло, сверкающее в каждом окне – его. Вся эта красота дана ему при рождении. Как награда за тяжелые годы, за все испытания и беды, разбитые иллюзии мальчика по имени Бобби Рейли.
Бью не решался посетить эти места раньше, опасаясь, как бы его горячность не привела к слишком поспешным, резким действиям, вызвавшим неприятности. Он хорошо все спланировал и в точности следовал намеченной цели.
Бью завладел имением Уинзлоу, гордостью своей семьи, действуя почти хладнокровно, и теперь сдерживать жажду мести было не нужно. Бью мог быть доволен собой и не скрывать этого. Будь он человеком сентиментальным, что всегда отрицал, то пролил бы слезу при виде родного дома. Но даже прагматику можно простить, если глаза его несколько затуманятся, а именно это и позволил себе Бью, прежде чем продолжить путь.
Вскоре Бью подъехал к главным воротам. Его совсем не удивило, что они закрыты на замок. Нил Уинзлоу, владелец, отсутствовал, а Бью никому заранее не сообщил о своем приезде. Хотя уже сегодня к вечеру из Лондона могут прибыть Бриджит, Удроу и все имущество, которое поместится на его повозке и в двух наемных экипажах.
Бью собрался было вылезти из повозки – чертовски сложный маневр, поскольку плечо его снова сильно разболелось, – как вдруг заметил по другую сторону от кованых ворот парнишку лет шестнадцати, пинавшего большой камень по извилистой ухоженной аллее.
– Эй, парень! – весело окликнул Бью мальчика, одетого в куртку грума и узкие панталоны, обрадовавшись при виде одного из слуг. – Окажи мне услугу, будь хорошим мальчиком, открой мне ворота.
Мальчишка поднял взгляд, искоса взглянув на него, и Бью увидел, что неожиданное требование удивило его. Парень так и застыл посреди дороги, сцепив руки за спиной и подняв одну ногу, будто собираясь пнуть камень.
– Это вы мне, сэр? – наконец спросил он.
Бью оказался прав. Мальчишка не страдал от избытка ума.
– Если рядом с тобой нет близнеца, то, полагаю, я обратился именно к тебе. Ну, давай действуй, просьба ведь совсем простая. Подойди и отопри ворота. Ты ведь можешь это сделать, правда?
Мальчик покачал головой, опустил левую ногу на землю, будто такое усилие, как покачивание головой, лишило его чувства равновесия.
– Нет, сэр, не могу! Мы в осаде, не знаю, что это такое. Мисс Уинзлоу велела мне никому не отпирать ворота, ни одной душе. Два раза сказала.
– Мисс Уинзлоу? – переспросил Бью, смущенный и рассерженный. Ясно, тут есть что-то, чего он не учел. Нил, черт бы его побрал, должно быть, забыл сказать, что в поместье живет какая-нибудь тетушка или бедная родственница, быстро сделал он свой вывод, хоть и неправильный. Да к тому же эта эксцентричная особа, вспомнил он, судорожно соображая, как ему теперь поступить. В осаде? Кого же ждала эта престарелая дама? Нового нашествия французов? Бони[7] надежно заточен на своем острове на протяжении всех этих лет и почти при смерти, если верить слухам.
– Так ты говоришь в осаде, парень? – уточнил Бью, слезая с повозки и подходя к воротам.
Он взглянул сквозь решетку на аллею, но крутой поворот дороги и высокие деревья не позволяли рассмотреть его новый дом. С холма вид был бы лучше, и все же дом можно было рассмотреть, проехав к нему по аллее. Что и собирался сделать Бью в ближайшие пять минут.
