— Вы чрезвычайно консервативны, Кэтрин.
— Возможно. Но я лучше сама испеку шоколадное печенье и буду дома, когда Майк придет из школы.
— Таннер! Что ты здесь делаешь?
За стулом Таннера остановилась женщина. На ее руках блестели кольца и золотые браслеты. Светлые волосы были замысловато причесаны в узел на затылке.
— Барбара? А я и не заметил тебя. Только что вошла?
— Да нет, уже ухожу. Мы часто заглядываем сюда после работы.
Молодая леди словно пригвоздила Кэтрин к месту неприязненным взглядом.
— И кого же ты привел сюда на этот раз?
Кэтрин могла бы поклясться, что Таннер поморщился, как от зубной боли. Но лишь на долю секунды, не дольше. Затем на его лице снова заиграла пленительная усмешка любимца женщин.
— Это новый член нашего клуба скаутов, Майкл. А это его мама, Кэтрин Беннет. Кэтрин, позвольте представить вам мою сестру, Барбару Кляйн.
— Добрый вечер. — Кэтрин вежливо улыбнулась и протянула руку. Сестра и брат были совсем непохожи друг на друга. Черты лица Барбары были тонкими, резко очерченными. От нее так и веяло холодом. Даже ладонь была ледяной. — Таннер пригласил нас на порцию мороженого.
Барбара не потрудилась даже улыбнуться в ответ.
— Да, у него есть привычка потакать своим детским капризам. А все остальные в семье терпеливо ждут, когда же он повзрослеет.
Если она подобным образом шутила, то шутка явно не удалась. Все замолчали. Положение спасла официантка, принесшая поднос с заказанными сладостями. Пока она расставляла вазочки с мороженым на столе, голос Барбары вдруг потеплел.
— Ну что ж, желаю вам повеселиться. Было очень приятно познакомиться с вами, мисс… — она еще раз обвела взглядом сидящих за столом, заметно смягчившись лишь на Майкле, — миссис Беннет. Я мало кого знаю из новых друзей Таннера.
Сердце Кэтрин чуть не выскочило из груди.
— Вообще-то мы соседи, — поправила она. — Поселились в соседнем доме. Вы, возможно, уже видели нас из окна.
— Возможно. — Барбара повернулась к Таннеру. — Как удобно, Таннер. Это что-то совершенно новенькое… Подружка, живущая прямо под боком. Тебе редко так везло в прошлом.
Кэтрин чувствовала, как краснеет, пока Барбара изливала на них свой яд. Когда она наконец ушла, Кэтрин вытерла губы салфеткой и ложкой подобрала упавшую вишню. «Зачем вообще кладут в напитки ягоды? Все равно они остаются на дне бокала».
Когда она подняла глаза, Таннер смотрел на нее в упор.
— Барбара вообще-то воспитанная женщина. Но смерть моей жены дурно повлияла на ее манеры.
Кэтрин чихнула и потерла нос обратной стороной ладони. Руки у нее были в тесте, и на носу осталась мучная полоска. Красный свитер был усыпан сахарной пудрой, и казалось, что вышитый крестом на груди медвежонок танцует под снегопадом.
Майкл задумчиво отламывал кусочки бисквита и скармливал их Хилари, довольно стучавшей пухлыми ножками по подставке для ног на высоком стуле для малышей.
— Как ты думаешь, ма, на Рождество будет снег или нет?
— Кто знает. Давно пора. Уже достаточно холодно.
Кэтрин обмазала последний кругляш теста взбитым яйцом и уложила его на противень. Волна жара от печи разрумянила ей щеки.
— Хочешь, в этот уик-энд поставим елку?
— Ты серьезно? Так рано?
— А почему бы и нет? Где лучше — у окна или в углу?
— У окна. Тогда можно будет подсветить окно снаружи. Кэтрин вопросительно выгнула бровь и взглянула на сына. Обычно этого жеста хватало, чтобы остудить активность Майкла. Занявшись мытьем посуды, Кэтрин снова покосилась на сына. Тот, не глядя на нее, ковырял угол стола.
— Там даже крюк специальный приделан, осталось только повесить лампочки. — Он по-прежнему смотрел в сторону.
У Кэтрин стиснуло сердце от любви к сыну.
— Я так надеялась, что ты его не заметил.
Она знала, что придется уступить. В конце концов, это такая мелочь, а Майкл будет сиять от удовольствия ярче новогодней елки. К тому же она хотела, чтобы первое Рождество в новом доме стало особенно памятным для него.
— Я сам бы повесил эти гирлянды. В этом году я здорово подрос.
Кэтрин опустила глаза на ставшие короткими джинсы сына.
— Да, растешь как на дрожжах. Два дюйма за два месяца.
