— Извините меня, но я до сих пор не понял, в чем заключалась основная деятельность доктора Дельмара.
Дряблые щеки Квемота окрасились легким румянцем.
— Может быть, этот вопрос вам было бы лучше обсудить с ассистентом Дельмара.
— Я, безусловно, давно поступил бы именно так, сэр, если бы кто-нибудь удосужился сообщить мне, что у Рикэна Дельмара был ассистент.
— Сожалею, что вы не знали этого факта, — ответил Квемот. — Видите ли, прежние специалисты обычно не держали помощников. Но Дельмар ревностно относился к своим обязанностям. Он считал, что должен готовить себе смену: наступит время подать в отставку, или на случай… случай смерти. — Солярианин тяжело вздохнул. — Странно, что я пережил его. Он был значительно моложе. Я часто играл в шахматы с ним… И, увы, я всегда проигрывал…
— Как вы умудрялись делать это?
Брови Квемота удивленно поднялись.
— Обычным способом.
— Вы виделись по-настоящему?
На лице социолога выразилось отвращение.
— Что за мысль! Даже если бы я смог перенести встречу, Дельмар ни на минуту не допустил бы такого нарушения обычаев. Он был крайне щепетилен в соблюдении всех традиций.
— Но тогда как же происходила игра?
Квемот пожал плечами и начал снисходительным тоном:
— Опять позабыл, что вы — землянин. Около каждого из нас стояла шахматная доска. На моей доске фиксировались его ходы, а на его, естественно, мои. Все очень просто, как видите.
— Вы знакомы с госпожей Дельмар?
— Немного.
— Как вы полагаете, способна ли она была убить своего мужа?
— Специально я не думал об этом. Но здесь едва ли могут быть сомнения. Никто другой не мог находиться вблизи Рикэна. Ни при каких обстоятельствах он не допустил бы никого к себе. Он был крайне, крайне щепетилен в этом вопросе. Пожалуй, “щепетилен” не совсем подходящее слово. Просто он выполнял все обычаи Солярии весьма пунктуально. Да, покойный Дельмар был достойным солярианином.
— Как вы полагаете, могли ли существовать политические мотивы для убийства Дельмара?
— Что?
— Я слышал, что его называли традиционалистом.
— Да, но мы все таковы.
— Вы совершенно уверены в этом?
— Возможно, — медленно ответил Квемот, — некоторые люди считают опасным слишком придерживаться старых обычаев. Они полагают, что мы со своим маленьким населением в какой-то момент можем оказаться беспомощными перед вторжением на нашу планету обитателей других Миров. Но все это чепуха. В действительности таких людей мало, и они вряд ли пользуются влиянием.
— Почему вы думаете, что подобные мысли — чепуха? Может ли что-нибудь компенсировать малую численность населения?.. Разве только какой-нибудь новый грозный тип оружия?
— А мы и обладаем таким оружием. Оно производится у нас непрерывно, и противостоять ему совершенно невозможно.
Глаза Бэйли сузились.
— Вы не шутите?
— Нисколько.
— И что же это за оружие?
— Дело в том, что в настоящее время оно вовсе не используется в военном плане, оно никого не убивает и никому не причиняет вреда, но противостоять ему, повторяю, невозможно.
Бэйли почувствовал раздражение.
— Что же все-таки вы имеете в виду? — спросил он.
— Позитронный робот, — самодовольно ответил Квемот.
ЭЛИА БЭЙЛИ ПОСЕЩАЕТ ЧЕЛОВЕКОВОДЧЕСКУЮ ФЕРМУ
Бэйли похолодел. Позитронный робот был символом превосходства спейсеров над землянами, символом их могущества. Бэйли постарался, чтобы его голос не выдал охватившего его волнения.
— Но, сэр, это скорее экономическое оружие, не так ли?
— То, что вы говорите, очевидно, но это еще не все. — Голос Квемота звучал равнодушно. — Есть нечто более важное.
— Что именно?
— Благодаря роботам жизнь на Солярии стала образцом, к которому должны стремиться другие миры. А кроме того… — Квемот внезапно умолк, явно не желая развивать эту тему.
— Возможно, — сухо заметил Бэйли, — но пока что на вашей Солярии убили одного человека и совершено покушение на жизнь другого.
Старый солярианин опустил голову и глухо проговорил:
— Я ответил, как мог, на ваши вопросы. Вы еще что-нибудь хотите узнать?
— Нет, спасибо. Пока вопросов у меня больше нет. Можно воспользоваться вашим телеэкраном?
— Конечно. Мои роботы в вашем распоряжении. А сейчас я покину вас. Прекратить контакты, — скомандовал он и исчез.
