Почему эту чертову штуку не выключат?!
Он что, в больнице? От внезапно нахлынувшей боли Люк едва не потерял сознание снова. Но если он действительно в больнице, то как сюда попал? С того момента, как он сел в машину, он не помнил больше ничего.
От удушающего запаха лизола и соснового дезинфицирующего средства Люк чуть не поперхнулся. Во рту было так сухо, будто слюнные железы объявили забастовку и отказались работать.
Когда он опять открыл глаза, заметил рядом с кроватью какого-то мужчину. Кажется, это не врач. Врачи обычно носят белые халаты, а не изношенные парусиновые штаны и свитер, правильно? Хотя в фантастическом измерении, где сейчас пребывал Люк, все возможно.
Посмотрев в лицо мужчины, он облегченно вздохнул и узнал его.
Это его отец. Но что он здесь делает? Оливер Морелли выглядел напряженным и взволнованным, но таким родным и близким, что Люку захотелось дотянуться до него и обнять.
Но он и пальцем не мог пошевелить.
А попытавшись, испытал пронзительную боль в ребрах и страдальчески захрипел.
Оливер Морелли заметил, что сын на него смотрит, и воскликнул:
– Люк! Господи боже! Как я за тебя волновался!
Люк уставился на отца, попытался произнести его имя, но тщетно. Во рту было слишком сухо, губы запеклись.
Оливер Морелли не обратил на это внимания.
– Ты что-нибудь помнишь? – Он придвинул стул к больничной койке и уселся на него. – Ты находился без сознания, когда тебя привезли в больницу, но… – Он осекся, словно не хотел говорить, что произошло дальше, а когда продолжил, тон у него был совершенно иной. – Как ты себя чувствуешь? Тебе больно? Что-нибудь принести?
«Пить», – хотел сказать Люк, но из горла вырвалось лишь какое-то бульканье.
Встревожившись, Оливер снова вскочил.
– Я позову медсестру, – заявил он, но Люку наконец удалось разлепить губы.
– Э… Эбби, – прохрипел он, и отец, уже в дверях, обернулся.
– Эбби? – переспросил он. – А, ты про девушку, которая была здесь, когда я приехал?
Информация с трудом укладывалась в голове. Эбби была здесь? Зачем? И где она теперь?
Раздосадованный собственной беспомощностью, Люк ощущал себя полностью разбитым, а когда пытался думать, в голове словно начинал бить барабан. Он снова хотел заговорить, но прежде чем сформулировал слова, в комнату ворвалась медсестра.
Увидев, что пациент очнулся, она подскочила к его отцу.
– Давно мистер Морелли в сознании? – требовательно спросила она. – Вы должны были позвать меня немедленно!
– Он очнулся пару минут назад, – стал оправдываться Оливер. – Я как раз собирался пойти и сказать вам, но…
– Остальное не важно.
Медсестра внимательно осмотрела Люка с головы до ног. Затем уставилась на что-то поверх его головы, скорее всего, это был экран. Повернувшись, она изучила еще один монитор, тикающий у кровати, и сделала пометки в папке, которую взяла с его койки.
Когда наконец включилась голова, Люк понял, что от разных частей его тела отходят какие-то трубки и провода. Что-то мешалось в носу, еще одна трубка торчала изо рта. Что произошло?
Проверив капельницу, которая шла к его руке, медсестра нахмурилась.
– Как вы себя чувствуете, мистер Морелли? – повторила она вопрос. – Вы помните, как попали сюда?
Его язык беспомощно прижался к губам, и медсестра понимающе кивнула.
– Хотите попить, да? – Она взяла бутылку, которая, судя по всему, все это время стояла на прикроватной тумбочке, и налила в стакан немного воды. Затем положила в него соломинку и устроила ее между губ Люка. – Два глотка.
Прохладная вода показалась восхитительной. Он с удовольствием выпил бы и целый стакан, и даже больше, но вскоре медсестра убрала соломинку.
– Пока достаточно, мистер Морелли. Я приведу мистера Марсдина.
– Нет, – едва выговорил Люк, но она покачала головой.
– Мистер Марсдин попросил, чтобы ему дали знать сразу, как вы очнетесь, – отчеканила она.
Больше Люк ничего говорить не стал. Похоже, в данный момент его мнение не значило ровным счетом ничего.
– Не расстраивайтесь, мистер Морелли, – быстро добавила медсестра. – Мистер Марсдин – хирург, который справился с вашими травмами, когда вы попали к нам. Он очень интересуется вами и, насколько я знаю, расценивает ваше нынешнее состояние как свою личную заслугу.
