Получив желаемое, он, однако, не стал счастливее. Темная сущность его характера, прежде не проявлявшаяся при удачливой беззаботной жизни, постепенно брала верх. Брендан обвинял весь мир в том, что у него нет денег на роскошную жизнь, к которой он так пристрастился: играл и проигрывал, не думая о расходах, отправлялся в самые необычные путешествия, ездил на шикарных спортивных машинах. Он обвинял радиостанцию, обвинял неблагодарную публику, обвинял судьбу. Но больше всего во всех своих бедах он винил Розу.
— Ненавижу эту суку, — обычно говорил он, напиваясь. — Она была ничто до нашей встречи. Я дал ей все. Богу известно, как я любил ее. Я возвел ее на пьедестал и любовался ею. А теперь взгляните, что она со мной сделала!
— Что же она сделала? вопрошали новички, окружавшие Брендана (старые знакомые знали, что лучше этого вопроса не задавать).
— Лгала мне, обманывала, обращалась как с игрушкой и считала меня полным дураком. Я готов был сделать все для этой женщины, а она лишь использовала меня, но когда я остался ни с чем, я ей стал абсолютно не нужен. Я ненавижу ее за то, что она со мной сделала, но в то же время я все еще люблю ее. Иногда мне хочется убить ее, чтобы она никому другому не досталась. Уверен — это единственный способ успокоить мое сердце, ведь мысль, что она сейчас с другим мужчиной, сводит меня с ума!
«Трагическая фигура! — думали новички. — Сердце романтика разбито, жизнь его загублена из-за любви к женщине».
Старые приятели Брендана, которые по-прежнему наслаждались его компанией, смотрели на это более прагматично. Брендан должен был винить только себя за потерю Розы — так же, как и за разрушенную карьеру, и за весь тот хаос, коим была вся его жизнь.
Сегодня утром Брендан проснулся несколько раньше чем обычно. Вынырнув из похмелья, он увидел солнце, сияющее за окном. Оно резало глаза и усиливало дикую головную боль. Он закрыл глаза и застонал.
Какого черта оно светит так ярко, когда он чувствует себя так ужасно? Солнца не было всю предыдущую неделю, и Брендану казалось, что он уже никогда больше его не увидит. Но сегодня оно вдруг появилось, на редкость яркое, и раздражало, проникая даже сквозь веки. К несчастью, ночью он не позаботился закрыть шторы. Он даже не мог припомнить, как разделся, хотя ясно, что сделал это: ведь сейчас он лежал в пижаме.
Смешно, когда ты что-то делаешь и не помнишь об этом. Такое происходило с ним все чаще и чаще, целые эпизоды вылетали из памяти, поскольку мозги были постоянно под алкогольными парами.
Конечно, так случалось и раньше, когда он набирался до чертиков. И тогда события вечера — где и с кем он был — выпадали из памяти. Но сейчас было по-другому, и его это озадачило.
Он не мог найти вещи — книгу, бумажник, часы, — проводил в их поисках целые часы, все сильнее и сильнее раздражаясь. Затем он обнаруживал пропажу в самом неожиданном месте, куда только он мог ее положить. Или он начинал разговор и, отвлекаясь, потом забывал, о чем шла речь. Для человека, который любил поболтать, как Брендан, это было катастрофично. Если он терял нить разговора, то, конечно, находил выход из положения, как-то выкручивался, но в любом случае это было вовсе не смешно — по крайней мере, для него самого. Он забывал о назначенных встречах, забывал, что друзья звонили ему, забывал, где он был в конкретный день и в конкретный час.
«Во всем виновато бездействие, — так он считал. — Это из-за того, что нет работы. Нора что-то делать с этим, пора взять себя в руки. Пора выбираться отсюда, с этого грязного дна, куда мои проклятые бывшие приятели меня упекли. Но Брендан Ньюман не из тех, кто легко сдается! Они еще обо мне услышат!»
Порыв быстро угасал, но поначалу все звучало очень решительно. Строить планы Брендан умел как никто, с огромным энтузиазмом. Его навязчивой идеей была убежденность в том, что благодаря своей силе и самодисциплине ему ничего не стоит изменить свою жизнь. Хотя именно этих качеств недоставало Брендану.
Но сегодня утром энтузиазм его покинул. Сегодня утром отчаяние пульсировало с такой силой, что отдавало в висках. В голове вертелась одна-единственная мысль — закрыть занавески и спрятаться от этого проклятого солнечного света.
