Тревор повернул девушку к себе лицом, поднял ее и положил себе на плечо, как мешок с картошкой.
– Ради Бога, опусти голову! – Он побежал через толпу. Он ловко увернулся от пары кулаков, направленных ему в голову, и через некоторое время оказался на одной из узких улиц, примыкавших к площади.
Там было пусто, и Тревор поставил Маргарет на землю.
– Ты что, с ума сошла? Когда начинается уличная драка, единственный разумный выход – это бежать, и чем быстрее, тем лучше.
– Я не ожидала такого поворота событий, – призналась девушка.
– Ты должна меня слушаться, Маргарет. Тебе тоже могло достаться в том побоище.
– Разумеется, – согласилась Маргарет. Она посмотрела на Тревора, и в ярком свете газовой лампы, висевшей над ними, Тревор увидел, что Маргарет улыбается, а глаза ее лучатся весельем. – Но должна признаться, я никогда еще так не веселилась.
– По-моему, это наша главная цель. Веселье и приключения.
– Хотелось бы знать, какие еще приключения нас ждут впереди.
– Уже поздно, – сказал Тревор. – Пора возвращаться домой.
Маргарет взяла его под руку, и они направились к дому Эдварда.
– Объясни мне, – попросил Тревор, – почему девушка из приличной семьи до того любит приключения, что даже уличная драка вызывает у нее восторг?
– Я много читаю, – смеясь, ответила Маргарет.
– Это я уже заметил.
Маргарет вспомнила тот день, когда Тревор застал ее за чтением запрещенного романа, и сердито ткнула его локтем в бок.
– В детстве я проводила много времени в одиночестве, – продолжала девушка. – Мама умерла, когда мне исполнилось три года, а папа постоянно был занят делами. Так получилось, что я проводила много времени в одиночестве, за чтением книг. Мне нравились «Три мушкетера» и «Последний из могикан». Ты только представь, насколько интересней казалась мне жизнь Д'Артаньяна и Соколиного Глаза, чем мое собственное серое существование.
– Большинство девочек предпочли бы Джейн Остен и Шарлотту Бронте.
– Я их тоже читала. Я читала все, что попадалось под руку. Классику, бульварные романы, детективы. Это было моим спасением.
– Спасением? – Он опять посмотрел на нее. – Какое странное слово. Что ты имеешь в виду?
– Мужчине это сложно понять, но жизнь девушек полна ограничений. Самые сложные задачи, с которыми мы сталкиваемся, пока растем, это какую шляпку подобрать под платье и каким цветом вышить рисунок на носовом платке. Наши занятия состоят в том, чтобы ходить по комнате взад и вперед, стараясь не уронить книги, лежащие на голове, а также срезать цветы и составлять из них букеты. К тому времени как мне исполнилось шестнадцать, я поняла, что такая жизнь не для меня, чем очень огорчила мою гувернантку.
– Гувернантку?
– У меня их было семь.
– Семь?
– На самом деле шесть. Миссис Хорстон появилась у нас, когда мне было тринадцать, но проработала всего неделю, поэтому ее можно не считать. А когда мне исполнилось шестнадцать, папа, слава Богу, расстался с идеей о гувернантках.
– Ты их не любила, потому что они ограничивали твою свободу? – спросил Тревор.
– Конечно, – смеясь, призналась Маргарет. – Вообще-то я ничего не имела бы против гувернанток, если бы они научили меня чему-нибудь полезному. Но они твердили, что юным леди незачем учить биологию и геометрию.
– Все это я знаю, – сказал Тревор. – А вот в Америке, я слышал, девушкам дают хорошее образование и разрешают высказывать свое мнение.
– Но все равно эта свобода не безгранична, – возразила Маргарет. – Прочитав «Трех мушкетеров», я захотела научиться фехтовать. Но моя гувернантка, услышав это, пришла в ужас и строго-настрого запретила мне даже думать о подобных вещах. Когда отец вернулся домой, я убедила его, что при желании девушка может научиться фехтовать. Что фехтование считается благородным и изящным занятием, овеянным традициями, и что я уже заплатила за первый урок из моих карманных денег… – Маргарет весело посмотрела на Тревора. – Мой папа ненавидит попусту терять их.
– Итак, ты добилась своего и научилась фехтовать. У тебя хорошо получается?
– Неплохо. Хотя я фехтовала только с другими девушками, а они практиковались еще меньше, чем я. Поэтому мне трудно судить.
