– Не двигайся, – приказал Луччи, крепче сжимая пистолет.
Тревор замер на месте. Молча, с мучительной болью в сердце он смотрел, как Луччи схватил Маргарет за волосы и запрокинул ее голову. Удерживая пистолет у ее виска, Луччи впился слюнявым поцелуем в щеку Маргарет. Его взгляд был направлен на Тревора. Он явно ожидал его реакции.
Так вот в чем заключалась месть Луччи. Тревор должен был наблюдать за страданиями Маргарет, не в силах ей помочь. Но Тревор не стал играть по его правилам. Скрестив руки на груди, он заставил себя посмотреть на Луччи скучающим взглядом:
– И это все из-за женщины? Если ты так хотел ее, попросил бы меня. Я бы тебе ее отдал.
Луччи выпрямился и взял в ладонь грудь Маргарет.
– У тебя очень красивая жена.
Маргарет отвернулась. На ее лице были написаны отвращение и страх. Тревор едва сдержался, чтобы не накинуться на Луччи. Но вместо этого пожал плечами:
– Наверное, да.
– Она твоя жена, Как ты можешь быть таким бессердечным?
Тревор притворился, будто до него только сейчас дошло, что тут происходит:
– Ага, теперь мне все понятно. Ты узнал о нашей встрече с Изабеллой и хочешь отомстить мне, овладев моей женой. – Он покачал головой: – Право же, Луччи, неужели ты меня так плохо знаешь?
– Что это значит? – спросил Луччи, отпуская Маргарет.
Тревор знал, что если они с Мэгги выберутся из этой переделки живыми, то ему придется много чего объяснить ей. Но сейчас у него не было иного выхода, кроме как ответить Луччи следующим образом:
– Ну, ты же знаешь, как я отношусь к женщинам. Они милые создания, но не стоят того, чтобы из-за них переживать.
– Но она твоя жена! – закричал Луччи, явно раздосадованный тем, что Тревор отказывался играть по его правилам.
– И что же? К тому же она богатая американка, и ее деньги теперь принадлежат мне.
– Ты женился на ней из-за денег?
– Конечно! А для чего еще жениться?
Луччи шагнул к нему. Он был в ярости.
– Я женился по любви! – заорал итальянец. Тревор сочувственно посмотрел на него и спросил:
– Хочешь сказать, что потратил столько сил и времени только потому, что я переспал с Изабеллой, и ты теперь ревнуешь?
– Ты не просто переспал с ней! Ты опозорил ее, изнасиловал. Ты мерзавец! Она сопротивлялась.
– Что? Ты, наверное, сошел сума.
– Я знал, что ты будешь это отрицать.
– Конечно, буду. – Он презрительно фыркнул. – Ни одна женщина не стоит таких усилий. Что еще она насочиняла?
– Это ты сочиняешь. Изабелла никогда мне не лжет!
– Луччи, Изабелла соврала бы самому Господу Богу, если бы была уверена, что он ее не уличит во лжи. Изабелла сама пригласила меня к себе в кровать. Я не брал ее силой. – Тревор говорил, а сам лихорадочно вспоминал ту ночь в Каире, пытаясь найти факты, которые могли бы ему помочь. – Я докажу это. Ты уехал по делам в Александрию, когда я был с ней, и должен был вернуться через три дня. Как она выглядела, когда ты приехал домой? У нее были синяки? Если бы она сопротивлялась, у нее должны были остаться какие-то следы борьбы.
– Я не стану слушать это! – заорал Луччи, яростно тряся головой. – Она была в истерике, когда рассказывала о том, что ты сделал с ней. Она плакала. Ее одежда была разорвана. Она показывала ее мне.
Тревор шагнул вперед.
– Очень легко порвать одежду, выпустить несколько слез и истерично поломать руки. У нее были синяки?
– К тому времени как я вернулся домой, они уже сошли.
– Через три дня? – Тревор заметил, как во взгляде Луччи промелькнуло сомнение: – За такое короткое время синяки могли побледнеть, но не исчезнуть. Наверное, она очень слабо со мной боролась.
– Конечно. Ведь она женщина. И была напугана.
– Ради всего святого, Луччи! Открой глаза. У твоей жены были десятки любовников, и никто из них не применял силу, чтобы овладеть ею. Что же ты сделаешь – убьешь нас всех?
– Молчать! – Пистолет задрожал в руках Луччи. Он повернул дуло к Тревору и наставил его точно в пах. – Моя жена добродетельная женщина. Я тебе не верю. Ты опозорил ее тело, но я не дам тебе опозорить ее имя.
Тревор видел, что Луччи вот-вот сорвется; Он мог сейчас застрелить Тревора, но у Тревора не было другого выхода, ему только оставалось злить Луччи.
