Линден отвела Холлиан на самое сухое место возле стены и с помощью своего видения старалась определить состояние, вес и рост вынашиваемого ребенка. Шум дождя заглушал тихие голоса женщин, но о главном Линден объявила довольно громко:
— Это мальчик.
Устремленные к Сандеру темные глаза Холлиан сияли.
Вейн и Финдейл так и не двинулись с места: отродье демондимов попросту не обращал на пропитавшую его рваную тунику и стекавшую по гладкой черной коже воду ни малейшего внимания. Обреченного же дождь и вовсе не мог коснуться: он проходил сквозь него, словно элохим был представителем некой иной реальности.
Стоящие поблизости от входа в пещеру харучаи вовсе же сбились в кучку. Доррис и Фол наблюдали за бушевавшей снаружи бурей, Кайл и Герн выглядели погруженными в себя. Возможно, они обменивались своими мыслями и переживаниями, но по их бесстрастным лицам нельзя было судить ни о чем.
«Совсем как Стражи Крови», — подумал о них Ковенант. Казалось, любой из них полностью владел всеми знаниями остальных. Единственная разница заключалась в том, что эти харучаи были подвластны времени. Возможно, именно это делало их еще более бескомпромиссными.
Ковенант не желал, чтобы харучаи ему служили, — он чувствовал, как крепнет в нем эта уверенность. Он не желал, чтобы ему служил кто бы то ни было. Обязательства, которые принимали по отношению к нему, обходились слишком дорого. Каждый, находившийся рядом с ним, был обречен. Ему следовало бы путешествовать в одиночку. А ведь теперь любая навлекаемая им опасность будет грозить не только добровольным спутникам, но и еще не родившемуся ребенку Холлиан.
И что же случилось с остальными харучаями — теми, кто, как Фол и Доррис, наверняка выступили против Верных?
И почему Сандер и Холлиан потерпели неудачу?
Когда ужин был готов, Ковенант уселся у костра в кругу своих спутников и, привалившись спиной к стене пещеры, внутренне напрягся. Ужин и отодвигал, и в то же время с неизбежностью приближал время расспросов.
Холлиан пустила по кругу кожаную флягу. Отхлебнув глоток, Ковенант сразу узнал метеглин — густой, питательный напиток, бывший в ходу у жителей страны.
От неожиданности он резко вскинул голову:
— Так, стало быть, вы вовсе не провалились?
Сандер нахмурился, словно вопрос Ковенанта причинил ему боль.
Зато Холлиан ответила прямо, без обиняков:
— Не совсем.
Губы улыбались, но в глазах было уныние.
— Ни в одном подкаменье, ни в одном настволье мы не провалились полностью.
Ковенант бережно опустил флягу на пол. Плечи его дрожали, лишь усилием воли он сумел унять дрожь в голосе и руках.
— Объясните мне… — начал он. Все взоры обратились к Сандеру и Холлиан. — Объясните мне, что все же случилось.
Сандер отложил недоеденный ломоть хлеба.
— Провал или неудача — это не то слово, которому можно доверять. — Избегая смотреть на Ковенанта, Линден и Великанов, Сандер остановил взгляд на угольях костра. — Каждый вкладывает в него свой смысл. Мы потерпели неудачу — и вместе с тем это не так.
— Гравелинг, — добродушно встрял Красавчик, — у нашего народа принято говорить, что радость истории не в устах рассказчика, но в ушах слушателя. Поиски Первого Дерева дали нам темы для многих ужасных и жестоких историй, слушать которые не всегда в радость. Однако пусть даже мы и понесли утраты, — он бросил взгляд на Хоннинскрю, — нас не удалось устрашить до конца. И мы здесь. Не сомневайся, позволь нам разделить твою боль.
На миг Сандер закрыл лицо ладонями, словно собирался заплакать, но, когда опустил руки, глаза его были яркими и сухими.
— Так слушайте же, — натянуто начал он. — Мы покинули Прибрежье, вооруженные криллом Лорика и облеченные доверием юр-Лорда. В сердце моем царила надежда, передо мной имелась ясная цель, и я обрел новую любовь — тогда как все, что я любил прежде, было мертво… — Все, кого он любил раньше, были убиты, причем жена и сын пали от его собственной руки. — …Поэтому я полагал, что, когда мы пронесем по деревням призыв к неповиновению, нам поверят. Из Коеркри мы двинулись на северо-запад, пытаясь попасть в Верхнюю Страну в обход Сарангрейвской Зыби, чтобы не рисковать встречей с таящимся Злом. Путешествие это доставило нам великую радость, ибо мы оставались наедине друг с другом, если не считать общества Стилла и Герна, а Прибрежье от самого моря до высоких холмов и остатков Леса Великанов никогда не подвергалось воздействию Солнечного Яда…
