Столь долго скрытое за облаками солнце теперь сияло на безоблачном небе так ярко, что едва не ослепило его. Но слепящим был не только солнечный свет. Казалось, самая суть холода воплотилась в пленившей корабль сверкающей белизне. Свет вспыхивал повсюду. Яркие блики казались острыми, словно стрелы. Глаза слезились, а слезы мгновенно замерзали на щеках, так что, когда Ковенант пытался стряхнуть намерзшие льдинки, они отрывались вместе с кусочками кожи.
Проморгавшись, Ковенант увидел, что все Великаны — все до единого — выстроились в линию вдоль корабельных бортов. Стоя спиной к нему, они всматривались в океан. И были недвижны — столь же недвижны, как океан или обвисшие на реях паруса. В торжественном безмолвии Великаны созерцали Душегрыза. Ждали его волеизъявления.
Присмотревшись, Ковенант смог определить и источник слепящего света. Застывшую на месте «Звездную Гемму» со всех сторон окружали айсберги. Сотни айсбергов самых разных форм и размеров. Некоторые из них представляли собой лишь маленькие холмики на ровной поверхности спокойной воды, тогда как иззубренные вершины других вздымались вровень с реями дромонда. И все они состояли из безукоризненно прозрачного и твердого, как алмаз, льда. Именно этот лед, отражая свет утреннего солнца, разбрасывал во всех направлениях ослепительные лучи. И все они двигались. По одному или сбившись кучками, айсберги медленно проплывали вдоль бортов корабля, направляясь к югу. Иной из них проплывал так близко, что Великан запросто мог бы прыгнуть на него с борта. Но с кораблем ни один из них не столкнулся.
Сверкающая флотилия проплывала в непостижимо торжественном величии, столь же завораживающем, как и немыслимый холод. В большинстве своем Великаны выглядели так, словно и они были высечены изо льда, разве что не столь прозрачного. Они едва дышали, руки их примерзли к перилам бортового ограждения, в широко раскрытых глазах отражались солнечные блики. Линден стояла рядом с Первой, Красавчиком и Сотканным-Из-Тумана. Щеки ее уже покраснели от холода, но даже под свежим румянцем угадывалась бледность кожи: впечатление было такое, будто ее кровь стала молочно-белой, подобно самому морозу. Но она больше не дрожала и не обращала внимания на уже прихвативший ее полуоткрытые губы ледок. Непрерывное бормотание Красавчика также не прерывало ее транса. Вглядываясь в проплывавшие льды, Ковенант непроизвольно замер у борта. Ощущение было такое, будто весь этот сверкающий парад — не более чем прелюдия к какой-то весьма важной встрече.
Неожиданно Ковенант понял, что он просто не может оторвать глаз от нескончаемой вереницы чарующих своей красотой ледяных глыб. Он непроизвольно взялся руками за перила и в то же мгновение потерял способность двигаться. Зато обрел спокойную готовность ждать — если потребуется, то и вечно — встречи с тем, что принесет с собой великая стужа. Как будто издалека до него донесся голос Кайла:
— Юр-Лорд, мне это не нравится. Избранная, послушай меня, мне это не нравится. Вам лучше уйти отсюда…
Но с каждым словом голос харучая звучал все менее настойчиво. Наконец он встал рядом с Ковенантом и умолк.
Долго ли продолжалось ожидание, Ковенант не знал, ибо просто утратил ощущение времени, но неожиданно оно оборвалось. На одной из приближавшихся ледяных гор он увидел плоский уступ, нечто вроде ледяной платформы. И оттуда, с этого уступа, доносились громкие крики.
— Корабль! Наконец-то корабль!
— Помогите!
— Во имя милосердия!
— Нас бросили на произвол судьбы!
Ковенанту показалось, что точно такие же возгласы доносились и из-за его спины, со стороны противоположного борта, вдоль которого тоже стояли члены команды. Но эта странная деталь не произвела на него ни малейшего впечатления.
Тело Ковенанта застыло, и лишь глаза сохранили способность двигаться. Вскоре медленно дрейфующий к югу айсберг поравнялся с кораблем и застывшими вдоль борта неподвижными наблюдателями. И тут он увидел появившиеся прямо из прозрачного льда фигуры — человеческие фигуры. Три или четыре — почему-то ему трудно было сказать, сколько именно. Но ведь не в числе же дело. То были люди, и они нуждались в помощи. От жалости у него разрывалось сердце.
