39
Выпускное торжество состоялось в училище в начале августа. Обыкновенный будничный день, казалось бы, ничем не выделявшийся среди прочих, стал для Егора Непрядова и его друзей-однокашников настоящим праздником. С самого раннего утра покрытое лёгкой дымкой небо голубело наподобие полинявшего флотского воротничка. Ещё не раскалившееся солнце изливалось морем нежного тепла и света.
Во внутреннем дворе училища, где выстроился весь личный состав, воцарилась напряжённая, до боли в ушах, тишина. Лишь слегка шуршали на ветру флаги расцвечивания и чуть слышно ворковали голуби, рассевшиеся по карнизам терпеливыми зрителями. Все ждали адмирала Шестопалова, который в сопровождении штабной свиты должен был появиться из распахнутых настежь дверей.
Егор стоял на правом фланге выпускного взвода, немного волнуясь, еле сдерживая не к месту просившуюся на губы горделивую улыбку. Взгляд невольно упирался в столик, на котором были разложены кортики и золотые офицерские погоны.
Ритуал производства в морской офицерский корпус на флоте отшлифован веками и выверен до мелочей: каждому выпускнику точно отмеряна равная доля общего торжества. Но кто же не волновался, не ощущал безудержно радостный, непослушный стук собственного сердца, когда чувствовал, что ты уже не курсант, хотя и не лейтенант ещё. Где он, твой заветный кортик, из тех, что так маняще поблескивают на столе, и которые твои погоны?.. "Что за нетерпение? - сказал бы сухопутный дилетант, отродясь не имевший к флоту никакого отношения. - Чего ради волноваться, если приказ главкома на присвоение офицерских званий подписан ещё накануне и загодя сшита на каждого выпускника в гарнизонном ателье новенькая, с иголочки форма?" И всё-таки нет полноты счастья без минуты наивысшего торжества, когда впервые увидишь блеск собственных погон с двумя лейтенантскими звёздочками, о которых так мечтал...
Раздалась команда. Строй чуть шелохнулся, распрямляясь, и замер по стойке "смирно". Адмирал Шестопалов, в полной парадной форме, придерживая рукой старинный наследственный палаш, появился из сумрака дверного проёма. В полушаге от него, почтительно и торжественно, следовала свита.
Не торопясь, как бы давая всем в полной мере вкусить значимость момента, Владислав Спиридонович двинулся вдоль курсантских шеренг, поочерёдно здороваясь с подразделениями. Ему отвечали громко, весело, всей грудной мощью, на которую только были способны. Непрядову показалось, что адмирал, когда проходил мимо, чуть больше обычного задержал на нём свой колючий, цепкий взгляд. Егор не смутился, не отвёл глаза, потому что ему теперь нечего стыдиться: училище он всё-таки закончил с отличием, хотя и не потянул, как Вадим Колбенев, на золотую медаль.
Завершив обход, адмиральская свита сместилась к столику. И снова торжественная, томительная тишина. Продолжалась она минуту или две, пока оркестр не грянул встречный марш. В дальнем конце двора, взметнувшись над бескозырками, алым парусом поплыло полотнище знамени. Его провожали слаженным поворотом головы, единым взглядом сотен глаз.
Пока зачитывали приказ, Егор пребывал в каком-то приятном, трепетном полусне. Сами собой возникали мысли об отце: как хорошо было бы представиться ему уже в новом качестве, во всей значимости офицерского звания. "Ну что ж, - подумалось, - всё получилось именно так, как того он и хотел... А впрочем, ещё немного терпения..."
Размечтавшись, Егор прослушал, как назвали его фамилию. Тычок в спину, полученный от Кузьмы, обратил Непрядова к действительности.
- К адмиралу! - возбуждённым шёпотом подсказал Колбенев.
Твёрдо шагая, Непрядов приблизился на положенное расстояние к начальнику училища и вскинул руку под козырёк фуражки.
- Мичман Непрядов, - доложил он. - Представляюсь по случаю присвоения воинского звания лейтенант.
Адмирал крепко стиснул Непрядову руку и протянул офицерские регалии. Сказав полагающееся в таких случаях уставное приветствие, вдруг погрозил пальцем: "гляди у меня, драчун...", однако с улыбкой добавил:
- Служи, моряк. Попутного ветра в твои паруса и семи футов под килем.
