На лбу у Три-Вэ выступила испарина.
— Дядя! — В ее больших голубых глазах сверкали слезы.
Амелия сказала тогда: «Тебе нужна Тесса. Как неразрывная нить между нами, тобой и мной. Через Тессу ты унаследуешь Паловерде. Ты не пожалел денег на то, чтобы вызвать сюда этого человека, но если он докажет, что Тесса не твоя дочь, ты не сможешь примириться с этим».
«Амелия была права. Я не могу примириться с этим».
— Почему ты сейчас об этом спрашиваешь? — с трудом произнес он.
— Для меня это важно. Очень важно!
Ее глаза на мгновение ярко сверкнули, и он напрягся.
«Вот, пришла заветная минута. Пора! Откажись я от претензий на Амелию и Паловерде, это будет означать, что Тесса хоть что-то получит от меня взамен. За все, что она для меня сделала! Она ждет моего благословения».
Его темные брови сдвинулись. Правая рука медленно, словно нехотя, поднялась. Плечи дрогнули от напряжения. Три-Вэ коснулся волос Тессы.
— Бад твой отец, — произнес он. — Амелия тебе все объяснит! — Его голос дрожал. — Ты дочь Бада.
Она кивнула.
— Ты всегда была в этом уверена, — добавил он. — Разве мои слова имеют какое-то значение?
Она покраснела.
— Я хотела рассказать Кингдону перед тем, как он разбился... Молчала, потому что боялась. Еще даже до того, как услышала от тети... Я боялась, что он не поймет, что нам нужно... Что мы не можем...
— Ты хочешь сказать, что ждешь ребенка?
Она опустила глаза.
— Я так этого хотела, дядя!.. Но не смогла бы решиться родить, если бы... если бы вы не сказали...
Огромное горе, бременем давившее на него, исчезло, его сменила нежданная радость. Он не смог сдержать улыбки.
— Дорогая, это же прекрасно!
— Вы рады?!
— Еще как!
— Но вы же хотели разлучить нас...
— Это все фамильное упрямство, — сказал он, целуя ее в лоб. — Я так счастлив!
Она вздохнула, и он ощутил тепло ее дыхания на своей шее.
— Спасибо, дядя.
— Сегодня был страшный, но и чудесный день, — смущаясь, произнес он.
Она взяла сложенный вчетверо флаг, он обнял ее за талию, и они медленно пошли вверх по широкой лестнице в комнату, где ее ждали родители.
В Лос-Анджелесе все меняется стремительно. И хотя богатства Паловерде было кому наследовать, усадьба не могла выдержать натиска города, который неумолимо надвигался, понемногу поглощая сад и плодородное плато.
Но порой весенним утром над домами с верандами, что стоят на склонах зеленых холмов, вдруг повеет ветерок и коснется твоего лица. И если остановишься на плато, когда-то священном для индейцев, то услышишь голоса, поющие благодарственную песнь золотистым просторам горчицы у тебя под ногами.
