— В суде присяжных заседают лишь важные шишки. Он наверняка многих из них знает лично. Мог бы попросить их не давить на меня.
— Подкуп членов суда — вот как это называется!
— Я исчезну! Разведусь с тобой, сделаю все, что ты ни попросишь!
Ярко накрашенные губы дрожали мелкой дрожью на бледном личике Лайи.
— Успокойся, — сказал он. — Мы не на съемочной площадке.
— Если твой дядя поговорит хотя бы с кем-нибудь из них... Если я увижу там хоть одно дружеское лицо, это будет уже большая поддержка.
— Лайя, ты же меня знаешь. Я не люблю ни у кого просить об одолжении. И не умею. Ты серьезно думаешь, что мне удастся уговорить Хендрика Ван Влита Младшего подкупить...
— Не подкупить! Только попросить кого-нибудь из своих друзей удержать других присяжных от предвзятого отношения ко мне, Кингдон! Милый, я так боюсь!
Кингдон отвернулся и посмотрел в окно.
— И тогда я тихо, без шума дам тебе развод, — сказала Лайя. — Даю тебе слово!
Кингдон глянул на нее.
— Ну, хорошо, — бесцветным голосом произнес он. — Поедем, а там видно будет.
4
Просторный величественный подъезд десятиэтажного здания суда был забит народом. Как мужчины, так и женщины толкались и работали локтями, чтобы пробиться в первые ряды зрителей. Это были поклонники Кингдона. Когда к крыльцу подъехал белый автомобиль, полицейские окружили его со всех сторон и, оттеснив толпу, образовали на ступенях «коридор безопасности».
Бад стоял у окна коридора на пятом этаже и с высоты смотрел на суматоху у входа. Он решил, что все это смахивает на короткометражку. «Впрочем, так оно и есть», — решил он, заметив операторов, крутивших ручки кинокамер. Толпа напирала на полицейское ограждение. Кингдона и Лайю Бад узнал по их шляпам.
Он перевел взгляд на пересечение Мэйн и Спринг-стрит, вспомнил старенькое кирпичное здание суда, которое давно снесли. Жители Лос-Анджелеса приходили к тому невзрачному дому поглазеть на высокую красивую вдову-француженку и ее миниатюрную, полную чувства собственного достоинства дочь. «На мою Амелию», — подумал Бад, барабаня пальцами по пыльному подоконнику. В те времена не было ни кинематографа, ни автомобилей, ни аэропланов, ни нефти. Лос-Анджелес был маленьким городишкой. «Тогда зевак было меньше, — подумал он. — Не то что сейчас. Вот где прогресс очевиден».
Кто-то из толпы попытался сорвать с Кингдона шляпу.
Бад нахмурился. Когда он думал о племяннике, в нем боролись два противоречивых чувства. С одной стороны, он явно симпатизировал Кингдону, восхищался его мужеством. «Не бросил жену в такой ситуации, не подвел ее, — думал Бад. — Молодец». С другой стороны, дружба Кингдона с Тессой бесила Бада. В последнее время Тесса отказывалась от всех приглашений. Из дому выходила только с родителями. Если какой-нибудь молодой человек выражал желание проводить ее, она под разными предлогами неизменно отказывалась.
— Мне надо закончить главу...
Бад говорил ей, что Кингдон женат, а она, покраснев до ушей, отвечала, что не на Луне живет и знает об этом. Отвечала с сарказмом, что было ей раньше не свойственно. Бад не мог заговорить о мужской несостоятельности Кингдона. Эта тема представлялась ему слишком деликатной. Со стороны это могло показаться старомодным, но он не понимал нынешнюю молодежь, которая откровенно обсуждала вопросы секса. Только с Амелией, — да и то лишь после долгих лет брака, — Бад мог говорить на эту тему без смущения. Вот и теперь он попросил Амелию объяснить дочери смысл ущербности Кингдона. Амелия смертельно побледнела, и он не стал настаивать.
Кингдон и Лайя наконец вошли в холл с мраморным полом, где их уже поджидала пресса. Полицейские охраняли лестницы и лифты, не допуская репортеров и любителей приключений наверх. Отойдя от окна, Бад подошел к решетчатой дверце лифта и поздоровался с лифтером в униформе.
— Сегодня большой день, мистер Ван Влит.
— Это верно, — ответил Бад.
— Я большой поклонник капитана Вэнса. Подумать только! Хороша жена, которая разбалтывает всему свету, что она вытворяет в постели!
Двери лифта открылись. Показались Кингдон и Лайя, а следом за ними Римини, Джулиус Редпат и два его помощника.
