— Кое в чем, — тихо ответила она.
— А что будет в конце? Она удочерит малышку?
Тесса прикусила губу.
— Да.
— Значит, ты беременна?
— Я... я не уверена. Но похоже, уже поздно.
Он почувствовал, что покрывается испариной.
— Мы же договорились, что эту проблему ты берешь на себя. Что не допустишь этого. Ты же предохранялась. — Его слова хлестали ее, словно бичом. — Ты это нарочно подстроила!
— Неправда!
Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
— У студии есть место, куда на пару дней ложатся актрисы, попавшие в подобную переделку.
— Ни в какую переделку я не попала.
— Но ты же сама сказала, что уже поздно?
— Ни в какую переделку я не попала! — упрямо повторила она.
«Она хочет ребенка, — подумал он, и его охватил ужас. Холодный пот выступил на лбу. Его бил озноб. — Нет! Я не позволю! Нет! Никогда! Ее надо остановить».
— Я знаю, что ты не собираешься уходить от Лайи, — прошептала она.
— Первые разумные слова от тебя за этот день! Так. Ничего, мы все устроим...
— Прошу тебя, Кингдон... Не надо...
— Как это «не надо»?! — Он отыскал на столе ручку и листок бумаги. — Так. Доктор Кеннет Грин. У него своя клиника. В Аркадии. Телефон 2-3-2. — Перо отчаянно скрипело по бумаге. — Это хороший врач. Работает чисто. Лайя пользовалась его услугами.
— Но ведь эта операция... Твоя вера ее не допускает! Не так ли? — тихо спросила Тесса.
В ушах у него стоял такой шум, что он еле ее расслышал.
— Я верю сейчас только вот в это. — Он ткнул в адрес доктора Грина.
— Я не могу...
— Да в этом нет ничего страшного, сестричка! Я отвезу тебя туда и оплачу все расходы. Тебе нужно только согласиться. — Жестокость собственных слов только усилила его страх.
— Нет, — прошептала она.
— У тебя есть другой выход? Словом, когда все закончится, я приеду к тебе. Позвони мне после операции.
На ее лице отразилась такая боль, что он не посмел приблизиться к ней. Поэтому вышел через дверь, которая вела в сад, и обогнул дом, направляясь к машине. Он с грохотом пронесся по тихой улочке и свернул у отеля «Беверли-Хиллс» на петлявшую среди холмов дорогу. Отвращение к самому себе и к случившемуся жгло его огнем, точно пламя горящего «ньюпора» в бою над Фэран-Тарденуа. Он вспомнил, как наказала его мать в детстве, застав с соседской девчонкой за конюшней. Вспомнил, как отхлестала его, узнав, что он ходил к проститутке. «Господи... Ты ловко это со мной провернул, сволочь! Заставил полюбить сестру и сделал так, что я не смогу принять плод нашей любви». Кингдон больше всего ненавидел себя. Потом Бога. Потом Тессу.
— Ноги моей больше у нее не будет! — вслух поклялся он. — До тех пор, пока она не согласится пойти на прием к Грину.
Он ударил крыло машины Текса о стену Орлиного Гнезда. Пошарив в баре, отыскал три бутылки приторно-сладкого кубинского рома.
Лайя нашла его храпевшим на массажном столе в ванной из черного мрамора.
7
Когда приехал Римини, Кингдон уже сидел в гостиной в халате с вышитыми инициалами и пил кофе, держа чашку дрожащими руками. Римини встал перед ним, широко расставив толстые ноги на восточном ковре.
— Я без предисловий, Кингдон. Из-за тебя задерживались съемки и на других картинах. Ты улетаешь порезвиться, и съемочной группе остается только резаться в мексиканский покер. Дело не только в деньгах. Дело в банкирах с восточного побережья. Они живут в Нью-Йорке, где климат прохладнее. До них доходят слухи о твоих пьянках и драках, в которые ты ввязываешься. Они ничего не понимают. И им от этого становится зябко.
— Картины с Кингдоном всегда приносили доход, ты это прекрасно знаешь, — заметила Лайя, став на минуту верной женой кинозвезды.
— Я же говорю, Лайя, дело не во мне. Дело в нью-йоркских банкирах, у которых мурашки по телу бегут не от холода, а от выходок Кингдона. Они мне позвонили. И знаешь что сказали? Они сказали: «Оливия Томас»!
Оливия Томас была удачливой кинозвездой. У двадцатилетней красавицы была слава, счастливый брак с родным братом Мэри Пикфорд Джеком. Все! Но в сентябре прошлого года, несмотря на свою молодость, красоту и счастье, Оливия Томас наложила на себя руки. У нее началась ломка, а героина под рукой не оказалось. Весть о смерти кинозвезды облетела все газеты. С тех пор вся страна со страхом и вместе с тем с надеждой ждала, когда очередная богиня или бог экрана проявят человеческую слабость. А пока что публика игнорировала фильмы с Оливией Томас.
