3
Бад решительно возражал против того, чтобы Тесса купила себе дом. Впрочем, деньги у нее имелись — наследство дедушки Хендрика, — и она вообще могла не спрашивать отцовского совета. Но спросила.
— Ты хотя бы приезжай посмотреть, папа! — умоляла она.
Этим приглашением Тесса хотела лишний раз показать Баду, что любит его, не хочет обижать и уже забыла о той далекой ночи на вилле. Но он помнил, поэтому все свои соображения держал при себе, когда однажды она повезла его на запад по бульвару Сансет — узкой немощеной улице, протянувшейся змеей у подножия холмов. Тесса тоже молчала. Когда дочь была молчалива, Бад всегда успокаивался. Вот и теперь он расслабился и перестал на нее сердиться.
Они приехали в Беверли-Хиллс. На шести милях этого пригорода Лос-Анджелеса проживала тысяча жителей. В основном это была богатая киношная публика. Холмы к северу от Сансета когда-то тоже были частью Паловерде, теперь же на их склонах были разбиты великолепные газоны. То и дело Баду бросалась в глаза то крыша из красной черепицы, то высокое, освещенное солнцем окно. Здесь находились дома Чарли Чаплина, Тома Микса, Гарольда Ллойда, Мэри Пикфорд и Дугласа Фэрбенкса, а также Орлиное Гнездо Лайи и Кингдона Вэнс. Бада охватило любопытство: видела ли Тесса жилище своего родного брата?
К югу простирались угодья скотоводческих ранчо и хилые посевы ячменя и бобов, слегка колыхавшихся на декабрьском ветру. Неподалеку от отеля «Беверли-Хиллс» с его бунгало и субтропической растительностью посреди полей лучами расходились пять новых улиц. Тесса свернула на Беверли-драйв. На многих участках висели объявления: ПРОДАЕТСЯ, но уже было построено несколько домов.
Она остановила машину перед небольшим домиком с верандой и черепичной крышей.
— Приехали.
— Тесновато.
— Для меня достаточно.
— Но во всем квартале больше нет ни одного дома!
— Писатели предпочитают тишину и покой, — она покраснела и упрямо поджала губы, став еще красивее.
Они прошлись по пустым, пахнущим краской комнатам. Столовая и гостиная соединялись аркой. Узкий коридорчик вел в две спальни, разделенные ванной комнатой. Подойдя на кухне к окну, Тесса указала рукой наружу.
— Вон там, за гаражом, комната прислуги и прачечная. — Она провела отца в небольшой закуток с плиточным полом. — А здесь я буду работать.
— Я подозревал, что рано или поздно ты выпорхнешь из нашего курятника, — мрачно произнес Бад. — Но полагал, что это случится после свадьбы.
— Я буду приходить домой обедать не реже, чем ты.
— Тесса, иногда я не могу понять тебя и мать. Много раз пытался преодолеть этот барьер, но ничего не вышло. — Он обвел глазами будущий кабинет дочери с серым плиточным полом. — Я знаю только одно: не следует тебе жить в этой хибаре!
— Папа, но вы же как-то жили без меня три года.
— Я тебя Богом прошу: ну выйди ты замуж за кого-нибудь из тех, кто за тобой увивается! Я построю тебе нормальный дом, где не стыдно будет создать собственную семью. Тесса, ты мой единственный ребенок. Подари нам с матерью внуков!
Она вздохнула.
— Я не из тех, что выходят замуж.
— А из каких ты?! Только не надо мне говорить, что ты из этих новомодных «деловых» женщин. — Незаметно для себя он повысил голос. — Ты же любишь детей!
Она отвернулась, но он успел заметить боль, исказившую ее лицо, словно ее кто-то ударил. Бад задумался. Уж не связано ли каким-нибудь образом твердое решение дочери остаться старой девой с тем мальчишкой, сыном Три-Вэ? «Да нет, — подумал он. — Он тут ни при чем. Еще до знакомства с ним она была помолвлена, а потом отказала жениху. С Чарли все давно покончено. Она уже забыла про него. — Впрочем, он тут же вспомнил себя: — Ведь я-то Амелию не забыл...»
— Пойдем, — он обнял дочь за талию. — Покажи мне туалет. В новом доме мужчина первым делом должен осмотреть туалет.
Он постучал по медной трубе, заглянув под чан для подогрева воды...
4
Приходя к Тессе, Кингдон становился другим человеком. Поначалу эта внутренняя перемена пугала его. У него появлялось чувство раздвоенности, точно в доме у Тессы — он один, а за его пределами — иной. И боялся он отнюдь не того, что внутри у него поселился какой-то новый человек. Он опасался, что этот новый человек вдруг исчезнет. В ее доме Кингдон делался мягче, не выпивал больше стакана, здесь его никогда не преследовали демоны вины, терзающие его сердце. Ощущение покоя, снисходившее на него в этом доме, редко посещало его даже в небе.
