Соваться в королевский сад, к вязу Брагораса, было рановато: если Амальрик там, она только спугнет его. Он слишком проницателен, чтобы не догадаться об истинной подоплеке такой «случайной» встречи…
Поразмыслив, наемница приняла единственно возможное решение. К Вертагену! Там ей всегда рады — и это самое подходящее место, чтобы немного развеяться и сбросить сковавшее ее напряжение.
Нарядившись в мужскую одежду, ставшую ей едва ли не более привычной, чем женское платье, Палома заплела свои длинные белоснежные волосы в косу, спрятала их под модную барету, приладила на пояс ножны с мечом — узкий, не слишком длинный клинок-волчок, гордость Торских оружейников со знаменитым клеймом в виде скалящейся волчьей пасти, — закрепила на предплечье и в голенище метательные кинжалы, а на вороте — тонкую и гибкую терцию — нож убийц без гарды, с лезвием-прутом, и вышла из дома, чувствуя себя готовой к любым неожиданностям.
Слишком самонадеянно, как оказалось…
До улицы Оружейников, где Вертаген держал свой тренировочный зал, Палома добралась не так скоро, как хотелось бы: сказывалась близость торговой площади, где в разгаре была летняя ярмарка. Все прилегающие кварталы кишели народом, пробираться между гружеными повозками, среди храпящих лошадей и ругающихся возниц, оказалось сущим мучением.
Пару раз наемница едва удерживалась, чтобы не пустить в ход оружие. Но вот, наконец, вырвалась на свободу…
Уф-ф! Теперь можно и отдышаться. Отсюда до Вертагена рукой подать…
Как вдруг кто-то схватил ее за полу накидки.
— Эй, госпожа Палома, ты что ли? Я тебя не сразу и признал! Зачем так вырядилась?
Сетрик! Девушка сдвинула брови.
— Если мне не изменяет память, кому-то поручали следить за бароном Амальриком… А кто-то вместо этого, похоже, прохлаждается на ярмарке!
Мальчишка обиженно выпятил нижнюю губу.
— Если бы я прохлаждался — стал бы я тебя окликать?! Он там, твой барон… — Сетрик ткнул пальцем в ворота, над которыми красовалась вывеска с грубо намалеванным кувшином. — С приятелями пьет.
В этом притоне? Палома поморщила переносицу. Вот уж совсем непохоже на Амальрика. Он, помнится, на дух не переносил дешевых забегаловок, да и вообще, всего дешевого, второсортного. Конечно, за восемь лет вкусы меняются…
— А что за приятели?
— Да двое каких-то хлыщей. Они вместе из оружейного зала вышли!
Вот так новость!
— Случайно не из того, что вниз по улице, там еще дуб растет у забора, и щит прибит на воротах?..
— Вот-вот, — обрадовался мальчишка. — Сказали, что перекусят, и опять туда вернутся…
Не в силах поверить в неожиданную удачу, Палома бросила своему рыжему соглядатаю серебряную монету; тот ловко поймал ее на лету и мгновенно спрятал за щеку.
— Тогда на сегодня — все. Беги домой. Вечером увидимся — скажу, что дальше делать.
Обрадованный, постреленок бросился прочь, не тратя времени на прощания — видно, боялся, что щедрая нанимательница может и передумать. Огненные вихры мелькнули в проулке, ведущем на рыночную площадь — и только она его и видела. Ну, пусть развлекается! Он это заслужил.
Ничем не выдавая охватившего ее возбуждения, Палома заспешила к дому Вертагена.
Странное совпадение. Почему из всех оружейных залов, которых немало в столице, Амальрика угораздило выбрать именно этот? Хотя, если задуматься… Ведь и она сама впервые пришла сюда не просто так: об этом месте еще в Торе ей рассказывал старый Байкан, обучавший девочку основам фехтования. А ведь он был наставником и сына барона Гундера!
…Вертаген, как обычно, встретил наемницу восторженно, стиснув ее в медвежьих объятиях и не выпуская, покуда она не запросила пощады.
— Нет, ты глянь, живая, — басил он, оглядывая ее с ног до головы. — И не прирезали в темном переулке… И даже похорошела как будто…
Довольная, она засмеялась.
— И ты до сих пор не разорился, старый мошенник. И притон твой не сожгли… Как тут, свободно сегодня?
Фехтовальщик кивнул.
— Для тебя — всегда. — Он знал, как она не любит тренироваться при посторонних.
Почему-то вид женщины с оружием вызывал у большинства мужчин странную реакцию. Либо беспричинную агрессию и насмешки, либо желание срочно затащить ее в постель… и то, и другое слишком отвлекало от дела.
