– Увы, прошлого не изменишь.
– Не знаю, Бо. Иногда я схожу с ума от бешенства. – Адам потер лоб рукой. – Но все равно я найду Шарка, и он поплатится за все то зло, которое нам причинил.
* * *
Адам вышел из кареты перед домиком, который он снял для Элизы, и отпустил кучера.
Карета уехала, а он все не двигался с места. Почему-то его совсем не радовала предстоящая встреча, но все же он поднялся по ступенькам и постучал в дверь.
Дверь открыла сестра Халлидей.
– Входите, мистер Трент. Доктор Уильямс еще не ушел…
– Хорошо, мне нужно с ним поговорить.
– Сейчас я пришлю его к вам. Может, хотите что-нибудь выпить?
Адам покачал головой:
– Нет, благодарю.
Оставшись один, Адам принялся расхаживать по комнате.
– Мистер Трент… – В дверях появился доктор Уильямс. – Мне сказали, что вы хотите меня видеть.
– Да, Входите, присаживайтесь.
– Благодарю.
Внешне Дэвид Уильямс был ничем не примечателен, но по взгляду ярко-голубых глаз легко было угадать, что это весьма сильная личность. Сам доктор тоже умел читать по глазам и за тридцать пять лет жизни почти никогда не ошибался. Он сразу понял, что Адама Трента мучают угрызения совести, но он не потерпит, чтобы ему лезли в душу. Он нанял врача, чтобы помочь своей невесте, и точка.
– Пока что улучшений нет, – сообщил Уильямс. – Элиза пережила страшную травму и не хочет возвращаться к реальности. Произошло торможение, и она ушла в себя, затерялась в потаенных уголках своей души. Эта девушка словно спряталась в коконе – так легче забыть о боли.
– Значит, Элиза заблудилась в мире грез?
– Не заблудилась, а решила поселиться там навечно. Там она чувствует себя защищенной, а здесь ей пришлось бы столкнуться с болью и унижением.
– Но неужели она не понимает, что все закончилось?
Дэвиду хотелось утешить Адама, но он не знал, что сказать. Чужая душа – потемки. Даже самый опытный врач не смог бы вернуть пациентку к жизни.
– Возможно, для нее этот кошмар будет длиться вечно, но я не оставляю попыток до нее достучаться.
– Вы лечите ее уже месяц, а толку никакого!
– Гарантии я дать не могу, но, с вашего разрешения, сделаю все возможное.
– Хорошо. Поступайте, как считаете нужным, доктор.
Когда врач ушел, Адам поднялся по лестнице и тихонько постучал в дверь. Ответа не последовало, и он шагнул через порог.
Элиза сидела в кресле у окна и неподвижно смотрела на залитый солнцем сад.
– Милая, это я, Адам…
Ответа не последовало. Элиза по-прежнему смотрела в окно тусклым, ничего не выражающим взглядом, в котором больше не прыгали смешинки.
Адам опустился на колени и взял ее за руки; не зная, что сказать, он просидел так несколько минут, потом нежно поцеловал Элизу в щеку и поспешно удалился.
Выйдя на улицу, Адам направился в игорный дом под названием «Хьюлетт Эксчейндж»: ему позарез нужно было немного выпить и расслабиться. Бекки засыплет его вопросами, если увидит, а он сейчас не желал ничего объяснять.
Вскоре он уже потягивал лучшее виски, какое только водилось в этом заведении; оно приятно обжигало горло и согревало.
– Сэр, не желаете ли сыграть в покер? – спросил седовласый, благородного вида господин, сидевший с двумя товарищами за ближайшим столиком.
Адам наполнил опустевший бокал и приблизился к ним.
– Я Жак Шенье. А это Поль Мишель и Антуан Дюшарм.
Адам пожал всем руки и с любопытством оглядел партнеров. Нервный взгляд ярко-голубых глаз Поля Мишеля постоянно перескакивал с предмета на предмет, нигде подолгу не задерживаясь, тогда как, в отличие от него, Антуан Дюшарм был довольно тучен и отличался неряшливостью в одежде. К тому же он уже слишком много выпил, и, по мнению Адама, ему вообще не следовало садиться за игорный стол.
Впрочем, играли больше на интерес, чем на деньги. Вначале все шли более-менее на равных, но через час Антуан Дюшарм окончательно напился и стал раз за разом проигрывать.
– Мой ход. – Адам удовлетворенно открыл карты.
Жак и Поль не возражали против его выигрыша, а подвыпивший Антуан начинал злиться и со страхом косился на все уменьшавшуюся кучку денег. Конечно, для обеспеченного человека это сущие гроши, но у Антуана в последнее время с финансами было туговато: он проиграл и пропил почти все наследство племянников, да и собственных средств у него почти не осталось.
