Отбросив все лишние мысли, Клер таяла под распаляющими ласками Эдварда, всем своим существом стремясь слиться с ним воедино. И когда он, раздвинув ногами ее бедра, оказался сверху, она не только не оттолкнула его, а лишь крепче прижалась к его сильному, горячему телу.
– Да, мой любимый! – прошептала она, впиваясь ногтями в его спину.
Он нежно поцеловал ее в губы, а затем осторожно подался вперед. Клер почувствовала первый упругий толчок его плоти, и от внезапного всплеска наслаждения у нее закружилась голова. Затем последовала острая боль, от которой Клер чуть не задохнулась. Но когда Эдвард, немного помедлив, возобновил движения, Клер с радостным удивлением отметила, как в глубине ее тела снова зарождается чувственное желание. Обняв Эдварда за плечи, Клер начала двигаться в такт ему, незаметно для себя ускоряя темп. И вскоре ее охватила страстная дрожь, а волны наслаждения стали накатывать одна за другой до тех пор, пока в один прекрасный миг не накрыли ее с головой… а затем Клер охватило состояние небывалого, умиротворенного покоя, поразительной гармонии с собой и окружающим миром.
Когда Клер наконец пришла в себя, она обнаружила, что Эдвард лежит рядом, приподнявшись на локте и поигрывая ее волосами. Их взгляды встретились, и Клер почувствовала, как ее охватывает замешательство. Сапфировые глаза смотрели на нее вовсе не ласково, а с настороженностью и каким-то неуместным вызовом. Но когда Эдвард заговорил, Клер поняла, в чем дело.
– Прошу прощения, – произнес Эдвард с легким металлом в голосе, внимательно наблюдая за лицом Клер, – но должен признаться, что я ничуть не раскаиваюсь в том, что сделал.
Так вот оно что, с искренним облегчением подумала Клер, он просто боится, что я обрушусь на него с упреками, не знает, чего от меня ждать. И при этом он дерзко заявляет, что ничуть не раскаивается! А что же я? Прислушавшись к своему сердцу, Клер вдруг с удивлением поняла, что тоже ни в чем не раскаивается. Она не испытывала ни малейшего сожаления по поводу утраченной невинности, как не чувствовала ни малейшей злости на Эдварда, несмотря на то что он в общем-то вел себя довольно коварно по отношению к ней.
Казалось, то, что произошло, было предопределено с самой первой их встречи. Наверное, этого не случилось бы, если бы она действительно этого не хотела, если бы ее не влекло к Эдварду с такой непреодолимой силой. Внезапно Клер с радостью осознала, что мучительное напряжение последних дней покинуло ее, сменившись состоянием покоя с примесью легкой грусти от осознания того, что Эдвард, как бы хорошо он к ней ни относился, все-таки не любит ее, а значит, дальше им не по пути. Но об этом Клер сейчас меньше всего хотелось думать. К тому же Эдвард смотрел на нее сейчас с таким неприкрытым волнением, что Клер захотелось поскорее успокоить его. Быть великодушным легче легкого, когда осознаешь свое превосходство!
– Ты удивишься, – сказала она, с улыбкой посмотрев на Эдварда, – но я тоже ни капельки не раскаиваюсь в том, что позволила тебе соблазнить меня. Пожалуй, я даже благодарна тебе за это. Все, что сейчас произошло со мной, было так прекрасно… но в то же время я чувствую себя так, словно прошла через весьма нелегкое испытание, которое могло бы закончиться для меня вовсе не так благополучно. Честно говоря, я даже не представляю, что на твоем месте мог оказаться другой мужчина. Пожалуй, я бы этого не хотела.
Какое-то время Эдвард напряженно всматривался в ее лицо, словно не мог поверить, что она говорит серьезно. А затем его глаза вспыхнули такой безудержной радостью, что у Клер перехватило дыхание. Ее смятение возросло, когда Эдвард схватил ее руки и осыпал их жаркими, благодарными поцелуями.
– Дорогая моя, ты даже не представляешь, как я счастлив! – произнес он взволнованным, хрипловатым голосом, судорожно прижимая к губам ее ладони. – Клянусь тебе, мой ангел, ты никогда, никогда не пожалеешь о том, что доверилась мне!
Пока Клер раздумывала над этим многообещающим заявлением, Эдвард перенес ее в кресло, быстро расстелил постель, а затем снова перенес Клер на кровать. Потом устроился рядом, повернул Клер к себе спиной и обнял ее, положив ей на грудь свою ладонь.
