Зал несколько удивлён… Я вижу, как «впередисидящие» на корме каравеллы зашушукались, видно, не ожидали, что в России совершили не одну революцию. Яша перешёл к объяснению живописного процесса как взаимодействия между художником и картиной.
«Взаимодействие между художником и картиной может быть проанализировано как циклический процесс, состоящий из конечного числа элементарных циклов. Белая поверхность холста характеризуется идеальной уравновешенностью, но абсолютной пустотой… "
Яша использовал слова «абсолютная пустота», «циклические процессы», «экспрессивные ритмы», завораживая, наполняя безвоздушное пространство не только холстов, но и чувств. (Циклическая природа познавательных процессов в 90х годах становиться основой для создания новых концепций искусственного интеллекта.) «…И улица, как белая бумага.»
«Идеальная картина должна остаться для зрителя неисчерпаемой до конца. Неудачная картина останется лишь пятном на поверхности. Подлинная картина может стать зеркалом или окном… Зеркало отбрасывает зрителя в самого себя; окно обещает освобождение.»
Ход изложения Яшиных мыслей диалектичен, ясен, красив, с выражением авторитетного достоинства, которое было ему свойственно и которое так трудно описать. Весь воздух будто зазвенел, и мелкие мысли у мнимых противников, казалось, пришиблены силой Яшиных слов.
В конце своего выступления Яша остановился на процессе восприятия абстрактной живописи: «Один из путей к пониманию абстрактной живописи — это опора на музыку, абстрактнейшее из искусств, не опирающееся на изображение каких‑либо внешних реальностей. Творческий акт восприятия искусства основан на самоидентификации воспринимающего с произведением — на любви.»
Когда закончил Яша свое выступление, в зале наступила абсолютная, чёрная тишина… как белый, абсолютно чистый холст. Все замерли.
Вдруг кто‑то крикнул: «Браво!» И это «браво» послужило спусковым механизмом — раздались аплодисменты. «Впередисидящие», вижу, не хлопают, а напряжённо слушают, не шевелятся, не разговаривают.
Когда все успокоились, Ведущая попросила задавать вопросы, и сразу же вопрос из зала: «Извините, пожалуйста, вы говорили о процессе, о мастерстве, красках, но скажите — есть ли смысл в ваших картинах? Вы ничего об этом не говорили. Хочу про смысл узнать. Есть ли смысл?»
— То, что бессмысленно для одного, осмысленно и ценно для другого, — так отвечал Яша. — Процесс восприятия представляет собой личностный экзистенциальный опыт, который и является единственно приемлемым свидетельством смысла. Опыт либо приходит, либо нет. Я думаю, что существуют мешающие людям барьеры, стереотипы мышления, которые скрывают от нас мир подобно покрывалу, устранение их способствует и развитию воображения, и чистому восприятию «беспредметной», абстрактной живописи.
— Так всё это для развития воображения?! — то ли уточняет, то ли комментирует кто‑то из зала.
— В своей глубине и на вершине природа всех искусств едина. Акт восприятия искусства для каждого — личный, интимный и уникальный, и прежде всего — творческий.
С первых рядов встаёт девушка и громким поставленным голосом спрашивает:
— Серьёзно ли вы считаете, что созданное Вами — искусство? Или это еще на стадии «до–искусства»?
— Абстрактная картина не только не содержит каких‑либо конкретных предметов, она также не «представляет» зрителю ничего, кроме себя самой — игры, гармонии форм, цвета, фактуры, и это есть искусство.
— Можете ли Вы повторить картину, как Вы её называете «беспредметную?» Есть ли у Вас замысел? Что же всё‑таки изображено? — Мои миры вызывают ассоциации с природными процессами — космическими, геологическими, биологическими.
— Можете ли Вы объяснить свои картины?
— Объяснение, видимо, должно представлять собой некоторый текст, адекватный картине. Но если такой текст возможен — значит, данная картина не содержит ничего «непереводимого», присущего исключительно живописи. Такую картину никому не захочется объяснять, потому что она, очевидно, не представляет никакой ценности как произведение живописи.
— Что вы хотите выразить, например, картиной номер сорок?
